Преодоление

- Наши все дома. А в общем везде плохо: на всех аэродромах дождь и грозы. Командный пункт посадку разрешает на любом запасном, нашим решением. В этом районе мы одни сейчас. Куда решим, туда и повернем. - Сохатый нажал кнопку телефонного вызова: - Радист, подключись к нам… Мы тут со штурманом обсуждаем, где приземлиться.

- А я, командир, разговор ваш слушаю. Если везде плохо, так лучше уж домой идти. Свои стены помогут.

- Мудро… А куда полковник Шатуров хотел бы лететь?

- Полковник и старшина желают лететь в одну сторону.

- Мо-лод-цы! Радисту антенну убрать, радиостанцию отключить. Штурману - заниматься навигацией и грозами. Я веду переговоры с землей.

…Все новые отвороты то в одну, то в другую сторону.

Шатуров старается провести самолет сквозь "дыры" в облаках. Пока ему это удается. Бесконечные маневры напоминают Сохатому военные годы, полеты в зенитном огне врага. Почти так же, только более тревожно звучали тогда слова штурмана или стрелка: "Разрывы справа, отворот влево на пятнадцать градусов". Но там было противоборство двух сил, двух воль, а сейчас экипажу противостояла бездушная и бездумная природа. Она не творила зло и не делала добра. Но как бы ни разворачивались действия сторон, люди обязаны были найти выход, выиграть сражение во что бы то ни стало. Все же у них имелись бесспорные преимущества перед грозой: знания и опыт, которые они противопоставляли слепой ярости.

Сохатый ощущал в себе напряжение боя, хотя и летел в мирном небе. Пока не выключены двигатели самолета, мысль пилота, как обнаженный меч, всегда была готова к сражению за жизнь машины и экипажа, к борьбе с любым врагом, в том числе и с грозой.

Решение принято:

- "Янтарь", я - "Гранит". Сажусь дома.

Впереди - самое сложное: заход на посадку через грозовую толщу облаков. На, маршруте Сохатый и штурман более или менее свободно выбирали направление полета и обходили опасные зоны. Теперь же чем ближе к месту посадки, тем меньше возможностей сманеврировать, отвернуть влево или вправо, пройти выше или ниже грозового облака.

Невидимые "молотобойцы" продолжали бить по крыльям, и от этих ударов самолет трясло как в лихорадке. Нисходящими потоками "Ил" бросало вниз, а через несколько секунд после этого ударяло под крыло бурлящим водоворотом воздуха и подкидывало вверх. Неожиданная смена направления движения то наваливалась тяжестью перегрузки на плечи и вдавливала тело в подушку парашюта, то пыталась выбросить из кабины.

В жесткой болтанке Ивану Анисимовичу почему-то вспомнилось лето сорок четвертого года.

Он торопился тогда из тыла на фронт и пролетел Первомайск. За спиной осталась зелено-голубая погода. А впереди на него надвигались огромные черно-синие хребты облаков. Над почерневшей от сумрака землей его Ил-2 летел на юго-запад. Иван видел надвигающуюся опасность, но как от нее уйти - пока не знал. Мысли прыгали от одного возможного решения к другому, но остановить выбор на каком-нибудь одном варианте действий не удавалось.

Между тем облака уже подминают самолет под себя, прижимают его к степи. Затем на штурмовик с бешеной злобой набрасывается пыльный смерч с дождем. Выйдя, из повиновения, "Ил" опускается все ниже, того и гляди, зацепится за бугор.

Но вдруг снижение сменяется броском вверх. Вой вращающегося винта, рокот моторного выхлопа время от времени заглушаются залпами грозовых разрывов, а перед глазами извиваются стремительные огненные змеи. Облака выбрасывают их из своего чрева, но они, к счастью, не попадают в самолет. Действия пилота подчинены одному: выбраться отсюда, лечь на обратный курс… Разворачиваясь, он твердил себе: "Если не убьет грозой, если не зацеплюсь за землю, если не потеряю пространственную ориентировку выберусь". И когда перед его глазами появилось наконец голубое окно в жизнь, сердцу от радости стало жарко. Убегая от грозы, он вслух отчитывал себя, ругался как только мог, а душа пела: "Ты жив, Ваня, жив!"

С той поры прошло около двух десятков лет. И вот снова он воюет с грозой… Бомбардировщик на частых облачных ухабах кидает так, что слышится звон металла и натужный скрип конструкции. И при каждом броске невольно в сознании мелькает: "Выдержит ли?.: Не подведет ли?… Выдержит!… Нет худа без добра! Бол-танка, наверное, помогает быстрее лед с крыльев сбрасывать!"

Когда до земли остается две тысячи метров, Сохатый начинает готовиться к посадке.

- "Янтарь", до аэродрома осталось сорок километров. Какие будут указания?

- "Гранит", вас не вижу. Опоздали вы немного. Сейчас с запада к нам подошла мощная гроза. На аэродроме порывистый ветер с дождем. Посадка возможна только с востока. Все радиотехнические средства обеспечения переключены на новое направление захода, но еще устанавливаем прожектора. Придется вам потерпеть еще минут пятнадцать.

- "Янтарь", ждать не могу - топлива нет. Буду садиться с ходу, втемную. Смотри, чтобы прожектористы со своими машинами на посадочную полосу впопыхах не выскочили!

- Не беспокойтесь! Безопасность обеспечим. Нижняя кромка облаков рваная, высотой от ста до трехсот метров.