Преодоление

Хуже всего знать, что тебя ждет, и все равно идти на это. Спустя многие года помнить, но все равно совершить ту же глупость, которую обещал более никогда не делать. Один выдох и один вздох. Клыки выдвинулись, вонзились в холодную плоть, а губы прижались к коже, которая была ледянее промерзшей земли. Невозможно считать это за кровь этернеля. Это кровь мертвеца. Одной капли хватало, чтобы любой другой умер в страшных муках, но благодаря тому, что Эд воистину по крови был близок к этому непонятному вампиру, ему она шла лишь на пользу. У крови Бейна не было вкуса, абсолютно. И это ни в коем случае нельзя было сравнить с водой. У его крови было лишь чувство. Опустошение. У Эдду не осталось ни единой мысли, он просто перестал существовать. Ничего не сознавал и даже не знал, где он и что он. Ничто в нигде. Мертвее мертвого. От этого не грустно, не холодно, не горячо. Никак. Магу было без разницы абсолютно все в этом мире. И то, что сейчас он лежит на обочине, а его остекленевшие глаза отражают утренний теплый оттенок неба. Сердце остановилось, боль исчезла, и его не заботило то, чем он стал. Наверное, именно так перерождаются в кровожадного духа, в одного из природных видений или же так становятся пустотой, некогда жившие на бренной земле.

Когда с глубоким и надрывным вздохом Эд сел на земле и оглянулся, Курт вновь просто стоял рядом, в пальто и застегнутой рубашке, наблюдая за ним.

— Добро пожаловать обратно, — его тонкий рот искривила усмешка.

Маг поежился. Теперь несколько часов кряду он будет испытывать холод Той стороны, невозможность согреться и, что хуже, огромное желание вернуться в небытие. Эд искренне ненавидел этот обряд, но снова чувствовал себя самим собой. Умирать — отвратительно.

— Курт, можешь открыть Дверь к Хло?

Бейн покачал своей светловолосой головой:

— Я не чувствую ее. Она не мое «дитя».

— Тогда к бару «Бешеный лис», — мужчина встал на ноги.

Вся одежда была испачкана и вымочена в его же крови. Без разницы. Не это сейчас важно.

— Это тебе не такси, — Бейн куда-то заторопился.

— Курт.

— Помолчи и найди тень поплотнее, — махнул рукой глава клана.

*****

— Мы слишком долго здесь ходим.

А точнее, блуждания в «нигде» его порядком достали. С того момента, как Курт попросил некого Хермуса открыть ему Дверь, прошло, наверное, несколько часов.

— Теней все меньше, Эдду, потому сложно найти выход, — сосредоточенно оглядываясь, произнес этернель.

Черт, как он здесь вообще хоть что-то видит? Эд, кроме темной пустоты и спины главы клана, больше ничего не различал. Наверное, если бы он отпустил полы плаща Курта, то тут же заблудился.

— Ничего страшного, — дернул плечами старый вампир, — в мире, скорее всего, не прошло и пары минут.

— Я совсем забыл, что такое — проходить сквозь Дверь.

Этернель впереди немного помолчал.

— Если желаешь сам обрести то, что имею я, ты знаешь, что нужно делать.

— Ни за что. Лучше буду обычным вудистом. Хочу глянуть, как кое-кто доживет до тысячи, а если у меня будет Контракт, то это желание можно сразу списывать в труху.

— Я бы тоже не желал тебе подобной участи, мой мальчик, — он обернулся и серьезно посмотрел на Эдду.

— Тогда зачем выбрал сам? Ты был нормальным, когда меня обратил, что же произошло там, во Франции, двести лет назад?

Ему почему-то было важно узнать, хотя маг давно предполагал, в чем причина добровольного отказа Курта от вечности.

— Не думаю, что ОНА будет хоть как-то печалиться, когда ты вдруг уйдешь.

На мгновение глава клана Вуду замер.

— Туда, — мрачно сообщил он и быстро направился в совершенно другую от их курса сторону. — Ты еще слишком мал, чтобы понять.

— Ну, конечно, мне всего лишь триста с лишним лет. Так посвяти меня!

Грань миров лопнула, и оба этернеля прищурились. Было слишком светло, чтобы глаза не начали болеть. Вот-вот должны были показаться первые лучи светила, и тогда их тушам придется туго.

— Когда-нибудь я расскажу тебе все, а пока, давай поскорее найдем этого «Лиса»…

Бар скоро должен был закрыться, и кучки людей выходили на свежий воздух в различной степени трезвости. Пахло потом, алкоголем, разогретой техникой и горячей пылью на потолочных светильниках. Здесь явно редко проводили генеральную уборку. Пофигу. Эдду вел лишь один единственный запах, кое-как выцепленный среди всего того сумбура. Аромат, который, наверное, был выжжен в его сознании навечно. Со стороны он скорее напоминал пса, маниакально желающего, наконец, отыскать любимую кость.

Расталкивая всех на своем пути, мужчина бросился к задней двери бара. Удивленные и слегка напуганные его видом люди совсем не волновали и не мешали Эду. Он даже не почувствовал того амбала, которого толкнул плечом у туалетов, пролетая к выходу. Запах стал сильнее. На секунду ему показалось, что сейчас он откроет дверь и увидит ее, но…

— Нет, нет-нет-нет, — руки затряслись от злости, когда в непонятной разорванной тряпке он узнал бадлон Хлои.

Не воспринимая окружающую его реальность, Эд поднял с асфальта более не пригодную для носки вещь и поднес к носу. Глубоко вдохнув и заполнив легкие до отказа, он помрачнел еще сильнее.