Преодоление

Отец Антоний говорит, а я вдруг вспомнил, как однажды спускаюсь по лестнице епархиального управления, мне навстречу поднимается наш владыка. Подхожу под благословение, а он меня спрашивает:

– На кого жалуешься, отец Александр?

– Ни на кого, владыка, не жалуюсь, всё слава Богу.

– И правильно, батюшка, ты на себя жалуйся, – благословил меня и дальше пошёл.

– Кстати, о курице, – продолжает отец Антоний, – какой сегодня был знатный обед, а, отче, тебе понравилось? И пирожное давали, думал, язык проглочу. Это правильно, чтобы братия не роптала, покушать для мужика – первое дело. Благослови, батюшка, на дорожку, пойду я. Хорошо как, что мы познакомились, молиться теперь друг за друга станем, – улыбнулся, пожал мою руку, и снова повторил – очень хорошо.

Затем взгромоздил свой неподъёмный рюкзак на гардеробную стойку, присев немного, надел лямки на плечи, потом встал и направился к двери на выход. Так он у меня в памяти и остался: такой маленький человек с такой огромной ношей на плечах.

Трудный вопрос

Есть у меня приятель, грузин, живет у нас в поселке. Он из числа тех беженцев, что во время войны в начале девяностых вынужден был уехать из Абхазии. Человек по натуре своей порядочный и необыкновенно трудолюбивый. Любит он поговорить со мной на исторические темы. Чувствуется, болит его душа о родине. Оно и понятно.

Так вот, однажды из его уст я услышал такие слова:

– Батюшка, ты знаешь, что я интересуюсь историей Кавказа, историей Грузии, читаю много. И вот никак не могу понять, почему так происходит, я сейчас говорю о моем народе. Вот сколько веков грузины существуют как государство – и всегда такая тяжелая борьба за независимость. Все время стоим на грани выживания. Читаешь в хрониках: в таком-то году, наконец, грузины побеждают врага, порой даже многочисленного, ну, кажется, еще немного – и Грузия свободна. Но в самый ответственный момент из числа самих же грузин находится человек, который указывает врагу тайную тропинку в горах, ведущую в тыл к своим же, или открывает ворота в осажденном городе, или что-то еще, но все в том же духе. Всякий раз предательство, и не могу понять, почему с нами так происходит, в чем корни этого явления, откуда они берутся, предатели?

Да, вопрос непростой. Однажды сидим с моим другом Сергеем у него на даче, кофе пьем, а было это, наверное, в самом начале нового века. Сергей только-только вышел на пенсию. Человек всю свою жизнь отдал внешней разведке, его послушаешь, где он только не был, полмира объездил. Многое видел, не раз работал на грани, порой бывало по-настоящему страшно. Но самым тяжелым временем считает начало девяностых. Время развала Союза. Сколько бывших разведчиков перешло на сторону вчерашнего противника! Чтобы заслужить иудину копейку, сдавали своих же сослуживцев, таких же сотрудников, с кем еще вчера за одним столом хлеб ели. Страшнее всего было узнавать, что кто-то еще из твоих товарищей становился на путь измены.

И ладно бы, если предателей там, на западе, уважали, осыпали бы благами, или хотя бы теми же деньгами. Так ведь нет же! Из них выуживали информацию, а потом селили в каком-нибудь провинциальном городке, давали копеечную пенсию и обрекали на забвение и одиночество. Один на один со своей совестью и своей подлостью. Предателей никто не уважает.

Как-то я спросил его:

– Сережа, тебя в твоей работе нравственный момент не смущал? Ведь это мы про своих говорим «разведчик», а для чужих ты – шпион.

– Я всегда считал, что служил своему отечеству и служил честно, мне нечего стыдиться. Но в моей работе, действительно, был один, как ты говоришь, узкий момент. Это вербовка агентов. Моя задача – найти и обеспечить источник информации. Были случаи, когда люди сами, из идейных соображений начинали нам помогать. Они отказывались от денег, и ты знаешь, к таким людям я даже испытывал уважение. Но таких было мало. Чаще всего приходилось людей покупать, причем порой за удивительно маленькие деньги. Везде есть такая порода людей, предателей по натуре. А кто-то, бывает, попадает в долги, кому-то нужны деньги на учебу, на лечение. У других просто необъяснимая жадность к деньгам, эти самые беспринципные. Приходилось общаться вот с такими людьми, и для меня это всегда было неприятным делом.

– Сережа, а многие готовы подличать ради денег?

Он улыбается:

– К счастью, единицы, а то бы я перестал верить в людей. Про своих бывших товарищей думаю, что стали они на путь предательства из-за того, что рухнул Союз, а они привыкли служить сильному хозяину, не отечеству, а именно хозяину. А вообще, я думаю, предательство начинается с доносительства. А этот навык можно легко воспитать не только в отдельном человеке, но и в целом народе. Возьми тех же самых немцев во времена Гитлера. И никого это не будет смущать.