Преодоление

Маринин муж спивался и старился, а она хорошела всё больше, и всё больше расцветала в ней потребность любить. Есть такие люди, которым мало забот о собственных детях, их заботят и чужие, чужие проблемы и чужая боль. Она умела любить незаметно и ненавязчиво, но от этого людям было только комфортнее. Ненавязчивая любовь не требует ответного благодарного чувства. И её все любили, и те, с кем она работала поваром в ресторане, и учителя её дочери, потому, что почитай только она одна и соглашалась работать в родительском комитете, пропадая вечерами в школе, а летом ещё и парты успевала красить. А ещё она умела с помощью каких-то мелочей превратить обычное застолье в радость. Потому её постоянно просили придти и украсить стол, и она никогда не отказывала. Ей нравилось, когда люди улыбались.

Она научилась любить и делилась теплом со всеми, сама же оставаясь глубоко несчастной с нереализованным запасом нежных женских чувств к тому единственному, которого ещё не встретив, любила уже многие-многие годы. Любой мужской взгляд, задержавшийся на ней дольше обычного, заставлял сжиматься её сердце. А вдруг это он, тот самый принц, о котором она подспудно всё ещё продолжала мечтать.

Жить в доме с хроническим алкоголиком очень трудно, а уж когда он начинает пускать в ход кулаки, то и вовсе невозможно. Наконец наступил момент, когда даже её бездонное терпение лопнуло, и она ушла. Ей принадлежал старый деревенский домик, бабушкино наследство, ему уже было лет сто, в нём они с дочерью и поселились. Может из-за всех этих треволнений Марина и заболела.

Так оно в основном и бывает, всё больше мы болеем из-за душевной неустроенности, обид и от чувства, что ты нелюбим и никому, по большому счёту, не нужен.

Тогда она и пришла в наш храм. Через год Марине стало легче, и она надумала ехать работать в столицу. Повару с её опытом не составило большого труда найти хорошее место. Но я помню, как наша староста уговаривала Мариночку:

— Оставайся здесь, на месте, не уходи от храма, в нём твоя жизнь. Но Марина всё больше безпокоилась о будущем дочери, больно уж ей не хотелось, чтобы та повторила её путь.

Мы не смогли настоять, и Марина уехала. Поначалу она старалась вырываться к нам. Её приход превращался в событие, щедрая душа, она угощала нас разными московскими деликатесами. Приходя, обнималась со всеми, она, действительно, нас любила. Потом приезжать стала всё реже и реже, оно и понятно, из Москвы особо не наездишься. А потом до нас стали доходить слухи, что Марина сошлась с каким-то мужчиной и живёт с ним в столице, но с кем, этого мы не знали.

Через несколько месяцев она приехала ко мне:

— Батюшка, так вышло, живу теперь с молодым человеком. Он младше меня на пятнадцать лет. Вся изначальная инициатива происходила от него, я, было, сопротивлялась на сколько хватило сил, но потом уступила. Пригрозил, что если прогоню, вскроет себе вены. Батюшка, он бы действительно вскрыл. Сейчас мы живём втроём, а такое ощущение, что теперь у меня двое детей сын и дочь.

Денис, так звали её молодого друга, настаивал на том, чтобы официально зарегистрировать их брак, но Марина возражала, она не сказала ему, что больна.

— Мариночка, ты его любишь?

— Да, и всё больше и больше он становится смыслом моей жизни. Меня так ещё никто и никогда не любил.

— А ты задумывалась, что будет с вашим браком, лет этак через десять?

— Десять лет, батюшка, это очень щедро. Я же всё понимаю, и что решилась на грех, тоже понимаю, а грешить мне никак нельзя. Моя любовь, это что-то типа русской рулетки. Но это так прекрасно, когда ты нужна кому-то не как повар, или дизайнер, а просто как любимая женщина. Когда о тебе кто-то заботится, переживает, приносит цветы. Прости меня, я не хочу думать о будущем, и стану жить настоящим. Ты только не забывай, молись обо мне, пожалуйста.

Больше она не появлялась.

Прошло три года, периодически я пытался что-нибудь разузнать про Марину, но не получалось. Говорили, что их видели в наших местах, они приезжали в свой домик, но меня она явно избегала. Я знал, что она жива и наверно счастлива, и мне этого было довольно. Наши общинники, помня её доброту, жалели и молились о ней.

Однажды вечером, это был понедельник, раздался звонок. Беру трубку, Маринин голос:

— Батюшка, это я.

— Ну, наконец, объявилась, нашлась-таки бабушкина пропажа. Слушаю тебя, чем порадуешь?

Она помолчала, потом продолжила:

— Нам нужно обязательно встретиться. Я была в онкодиспансере, мне сказали: «Мы посылали тебе пять приглашений на операцию, а ты всякий раз отказывалась, а сейчас уже мы отказываемся от тебя». Мне осталось жить несколько дней, я приехала к тебе и прошу: подготовь меня.

Договорившись о встрече, положил трубку и в этот момент всё во мне взорвалось. Я бегал туда-сюда по комнате, ругался и кричал: