Преодоление либеральной чумы. Почему и как мы победим!

В Госкомстате действительно, судя по всему, были злоупотребления. Можно говорить, что наказания были чрезмерно жестоки, что был неоправданно расширен круг обвиняемых, что людей чудовищно унижали, распуская про них гнуснейшие слухи, но основа для наказания была. И понятно, что громкое и масштабное уголовное дело сломало корпоративную культуру, и статистики до сих пор боятся если и не всего, то слишком многого.

В июне 1998 года, практически накануне дефолта, были арестованы председатель Госкомстата Юрий Юрков, его первый заместитель Валерий Далин, директор вычислительного центра Росстата Борис Саакян и еще 5 человек (через некоторое время они были отпущены под подписку о невыезде). Первых двух я знал и отношусь к ним как к профессионалам с высочайшим уважением.

Дело рассматривалось Московским гарнизонным военным судом лишь потому, что один из второстепенных обвиняемых, офицер ФАПСИ, был военнослужащим. В августе 2002 году он, находясь под подпиской о невыезде, умер от инфаркта, и дело передали гражданскому суду, затем вернули в военный суд, а затем снова в гражданский суд. Никто из подсудимых своей вины не признал. Лишь в 2004 году был вынесен приговор: Юрий Юрков и Борис Саакян получили 4,5 и 4 года лишения свободы, бывший руководитель одного из подразделений Госкомстата Вячеслав Барановский – 4 года лишения свободы условно, остальные освобождены по амнистии.

Понятно, что это дело оказало сильнейшее влияние на корпоративную культуру Госкомстата.

Возвращаясь к инфляции: ее расчет действительно очень сложен. При всех наших недостатках она до сих пор считается в России как минимум не хуже, чем в США. Просто в Америке инфляция всегда считалась плохо, а у нас была прекрасная статистическая школа, которая сейчас, с моей точки зрения, уничтожается, в том числе административными мерами.

Но, помимо административного давления, есть и объективные проблемы. Страна большая: замер ведут в 266 населенных пунктах. В каждом из них, включая поселок городского типа Навлю и другие замечательные места, о которых большинство россиян никогда в жизни не слышали и не услышат, еженедельно замеряются цены на 466 видов товаров и услуг. Притом, что во многих местах заметной части этих товаров и услуг в продаже вообще нет.

Свести эту матрицу – 466 товаров и услуг на 266 населенных пунктов – воедино, к одному обобщающему показателю инфляции, действительно сложно.

Один из важных источников погрешности – численность населения. Чем его больше, тем выше вклад населенного пункта в общенациональную инфляцию. Когда яблоко дорожает на 3 % в Москве, это влияет на инфляцию значительно больше, чем удорожание того же яблока на те же 3 % где-нибудь в столице Эвенкии Туре.

А ведь мы все хорошо знаем, что такое перепись населения и как она проводилась: ее данные, мягко говоря, неточны. Студенты рассказывали, как их заставляли преувеличивать численность населения на 15 %, и это в Москве!

И мы так же хорошо знаем, что люди бегут из мест бедных и безысходных в места, где кипит экономическая жизнь. Поэтому, когда мы пользуемся неточными данными переписи, численность людей в бедных местах завышается, а в богатых – занижается; соответственно, искажается и вклад этих мест в инфляцию.

В депрессивных районах, откуда люди бегут, цены относительно низкие и растут слабо, в богатеющих, куда они стремятся, – относительно высокие и растут сильно. Поэтому пользование несовершенными данными переписи объективно занижает общенациональную инфляцию.