Преодоление: Роман и повесть

Чуткая рука Карцева отзывается на малейшие невидимые изменения на дне скважины. Он только изредка поглядывал на индикатор веса, но мог бы и не поглядывать. Шалонов не раз говаривал с завистью: «Он, должно быть, задом чувствует, что происходит в глубине. А ведь работает гораздо меньше нас».

«Ты про ручку забываешь, Ванюша. Про ручку самолета. Сколько лет он за нее держался?» — показывал льстиво свои знания Маркел.

Всегда, когда шло бурение, Шалонов находился в отличном настроении, и, как всегда, ему хотелось петь. Теперь Валюхи на буровой не было, так что никто не мог воспрепятствовать ему затянуть во всю глотку.

Недавно Шалонов ходил за грибами, прошлялся весь день, но не набрал и десятка. Зато сложил песню на мотив: «Не кочегары мы, не плотники.. ». И вот сейчас он запел новую «грибную» песню:

Решил однажды время личное
В субботу с пользою убить:
Беру корзинку и «Столичную»
Да отправляюсь по грибы.

Сажусь на ствол гнилой, поваленный,

Чтоб отдохнуть на нем душой.
Сижу да пью себе по маленькой,
Потом решаю — по большой.

Вот прочь уходят мысли черные,

И стало на сердце легко
«Эх, елки–палочки точеные.
Чего танцуете танго?»

Хожу–брожу я под осинами —

Поганок полный косогор.
«Чего ж ты, сволочь–подосиновик,
Перерядился в мухомор?»

Грибы пошли, видать, ученые —

Они смеются надо мной.
А где ж корзиночка плетеная?
А где убор мой головной?

Закончив петь, Шалонов обвел всех гордым взглядом: мол, ну как? И, не получив, к удивлению, похвального отзыва, проворчал с обидой, тоже в рифму:

— Каждый строчит, как кто хочет, а я строчу, как я хочу.

— Видишь, Сергеич, какое дело, — сказал Маркел. — А ведь председатель Венерского сельсовета накатал в милицию заявление. Пишет, будто собственными ушами слышал, как на нашей буровой кого‑то резали… Жертва, говорит, не своим голосом вопила…

— Эх, ты! Утроба бездонная… Что ты смыслишь в музыке? Тоже мне — жюри… — огрызнулся Шалонов и, плюнув презрительно, подался проверять беспокоящий его насос.

— Так я и знал! — объявил он, вернувшись. — В выкидном тройнике сорвалась шпилька. Надо менять Карцев прекратил бурение, подался к мастеру в будку. Середавин посмотрел, сказал:

— Подтяните остальные шпильки покрепче и вкалывайте.

А Маркела только надоумь — рад стараться. Приладил на ключ рычаг с оглоблю и потянул так, что и второй шпильки как не было.

Середавин вскипел, разнес в сердцах всю вахту целиком, а Маркела еше в отдельности за дурную силу, и, завершив краткий воспитательный акт ядреным словцом, присел на ротор. Поскреб задумчиво запотевший лоб. Стоящий за его спиной Шалонов прыснул некстати смехом и прижал палец к губам — дескать, нишкни народ, мастер «шевелит мозгой».

Середавин ничего не придумал и велел еще раз опробовать насос под нагрузкой. Но где там!

— Аж свищет! Даже подходить страшно! — Крикнул Шалонов, появляясь из насосной. — Придется нам в простойчике куковать.

— Тебе лишь бы пофилонить! — фыркнул Середавин. — Шевели этим, — постучал он себя по лбу, — а не о простойчиках калякай.

— А я, между прочим, тащусь сюда подзаработать, а не дрыхнуть в будке, — огрызнулся Шалонов.

Мастер стоял, мигая и дергая себя за ус. В глазах его возникло отрешенное выражение, признак того, что мысль нащупывает правильный выход из тупика.

— Так, — сказал Середавин, вставая, и поманил Карцева в сторону. — Буровую Бека знаешь? — спросил он вполголоса.

— Был там. Не сдана еще…

— Пошли Маркела и этого… Пусть снимают и волокут на листе весь тройник.

— Удобно ли, Петр Матвеич? На буровой никого нет.

— Ну и что? Отремонтируем свой узел, поставим обратно, а ихний вернем. Не терять же нам из‑за пустяка метраж проходки! Кто за нас выполнять будет, дядя?

* * *

Шалонов с Маркелом потопали за бугор к Беку, а Середавин, не дожидаясь их, уехал в Нефтедольск по поводу ремонта.

Вскоре из‑за бугра показался трактор–тягач — вышкомонтажники оставили его на буровой. Всезнающий Шалонов, не долго думая, завел трактор, прицепил на буксир демонтированный узел и, двигая лихо рычагами, потащил его к своей вышке. И тут‑то, у самой буровой, произошла осечка. То ли Шалонов в чем‑то ошибся, или не так что сделал при запуске, только трактор вдруг перестал слушаться — не останавливается, хоть плачь!