Преодоление: Роман и повесть

— Керны? — переспросил Середавин, и тут его осенило: «Вот спасибо алкашу! Надоумил! Теперь держись, директор, посмотрим, чья возьмет! Дудки, удастся тебе снять меня с работы! Сходишь со своим приказом в одно место… Ишь, под суд он меня упечет! Как бы сам не сел, голубчик…»

Спустя часа три приехал Хвалынский. Он привез с собой главного геолога, Искру–Дубняцкого, Кожакова и вышкаря Широкова. Осмотрели буровую, выслушали мастера и бурильщиков и одобрили все их действия.. К полудню прибыла целая колонна спецмашин и тягачей. Воды не хватало. Середавин поставил один заливочный агрегат подкачивать воду из Кирюшки, два других погнали цемент с утяжелителем вглубь, но не по трубам, а в пространство между трубами и стенкой скважины через «выкид» превентера. Старались перекрыть все выходы для газа. А раствор уходил по–прежнему… Куда?

«В огромную карстовую пустоту», — по предположениям геолога.

«В шапку подземную», — по безапелляционному заявлению Середавина.

— По чему вы судите? — спросил Карцев.

— По давлению газа. В самый купол небось угодили…

Главный геолог отправился к своим коллегам в управление, а Середавин, плюнув демонстративно ему вслед, продолжал дирижировать рабочими. Привычная сутуловатость его исчезла, ходил — грудь колесом, указания давал кратко, четко, даже ругался не как попало, а в избранных выражениях. Карцев ушам своим не верил. Порой ловил себя на том, что просто восхищается мастером.

Какие такие створки потайные распахнулись в нем? Жульничание, очковтирательство — и то, что происходит сейчас. Как совмещается одно с другим в этом «метрогоне»? В этом давай–давай!»

Закачка раствора не привела ни к чему. Вообще ничего толкового не получалось.

К вечеру появились геологи из треста и — надо отдать им должное — честь мундира защищать не пытались, были смущены и заметно встревожены. Карцев, стоя в переполненной будке, прислушивался к разговорам. «Антиклиналии… сброс… грабен… горе», — сыпались геологические термины, но чаще звучало: «газовый купол» и «колокол окремненных известняков». Середавин, видимо, прав: турбобур просверлил купол колоссальной пещеры, как бы подземного газового резервуара, созданного природой.

Казалось бы — радуйся душа, открыто богатое месторождение газа! Но это походило бы на радость ребенка, распотрошившего игрушку, чтобы узнать, что там пищит…

В округе фонтанируют нефтяные скважины с высоким суточным дебитом. Фонтанируют потому, что какие-то силы давят на пласты и выталкивают нефть на поверхность. Одной из сил таких является газ, сжатый до сотен атмосфер под твердым куполом окаменелых известняков. Выпустишь газ — и нефтяные скважины перестанут фонтанировать. Произойдет то, что можно видеть на старых, истощенных промыслах: «уда ни глянь— маячат там и сям качалки, мотаются черные коромысла с противовесами, точно лошадиные головы в знойный день, тянут с натугой нефть по чайной ложке…

Карцева пошатывало от усталости и голода, но он не уходил. Пусть еще сутки на ногах, все равно вытерпит. Разве мог он остаться равнодушным, видя то, что творится кругом? Да, имея на плечах голову, здесь за сутки узнаешь больше, чем в учебных комбинатах и вузах за долгие годы. Здесь люди с большим опытом ищут ответ на задачу, заданную природой, стараются докопаться до причин неудачи, пытаются исправить просчет, хотя и не знают пока, в чем он состоит.

Закончив совещание, Хвалынский велел Середавину продолжать закачку раствора. В помощь обещал прислать еще машин и людей.

Тут‑то Середавин, помня, что ему грозит увольнение за махинации с кернами, решил сыграть ва–банк. Прикинувшись этаким несчастненьким, обиженным, заговорил сиротским голоском:

— Так я же, Петр Павлович, уволен с мастеров. Я же воровством занимаюсь, присваиваю чужие керны. Мне даже удивительно, как можете вы доверять мне после всего…

Хвалынский шевельнул бровями. Не было ни времени, ни желания вступать в объяснения с Середавиным, но коль сам лезет на рожон да еще паясничает… И Хвалынский сказал, поморщившись:

— Бросьте вы строить из себя Петрушку! Приказ о вашем увольнении не издан, но за этим дело не станет. Заодно уж и в прокуратуру оформим материал. Очищу стол от докладных на вашу особу…

Середавин показал несколько золотых коронок, состроив таким образом своего рода улыбку. Как видно, директорское обещание вовсе не обескуражило его.

Осклабившись, он вкрадчиво спросил:

— А не кажется ли вам, Петр Павлович, что ситуация несколько изменилась?

— Не в вашу пользу, не в вашу… — парировал Хвалынский, сдерживая закипающее раздражение.

— Боюсь, что на этот раз — в мою… С прокурором придется объясняться, да только не мне. Я своевременно представил истинные керны, но руководству не истина дорога: важно замазать кавардак в подведомственном лабораторном хозяйстве. А ведь мои керны точно показали, что турбобур прошел зону нефтепроявления. И вот тому подтверждение! — ткнул он пальцем на вышку. — Расхлебывайте теперь сами, а козлом отпущения меня не сделаете — не по зубам!