Преодоление страсти аскетическими и психологическими методами

Священное Писание во многих местах осуждает гордыню и указывает, что именно она является источником всех страстей — в этом ее особенность. Например, в Ветхом Завете, в Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, сказано: Начало греха — гордость (Сир. 10, 15). И поэтому: «Зараженных гордостным, ошибочным мнением о себе, признающих покаяние излишним для себя, исключающих себя из числа грешников отвергает Господь. Они не могут быть христианами» [5, с. 184].

Опасность этой страсти заключается в том, что подкрадывается она незаметно. И распознать начало ее возникновения совсем не просто. Особенно в наше время, когда практически все вокруг заражено этим «заболеванием». Посмотрим, что пишет об этом схиигумен Савва: «В начальной стадии гордость трудно бывает распознать. Только опытный духовник или психолог могут безошибочно определить зарождение этой страсти.

Человек ведет себя как будто нормально, но опытный глаз усматривает в нем начало болезни. Человек доволен собой. У него хорошее настроение: он напевает, улыбается, даже часто смеется и порой без причины громко хохочет; оригинальничает, острит; делает разные приемы, чтобы обратить на себя внимание присутствующих; любит много говорить, и в его разговоре слышится бесконечное “я”, но от одного неодобрительного слова настроение его быстро меняется, он делается вялым, а от похвалы снова расцветает как “майская роза” и начинает порхать как мотылек» [цит. по: 13, с. 10].

В сборнике «Настольная книга для монашествующих и мирян», составленном архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), в главе «Семь нечистых духов» рассматривается притча Спасителя о нечистом духе, вышедшем из человека. Как мы помним, в этой притче человек изгоняет из себя страсть. Но душа по изгнании страсти не сумела наполнить себя святостью. И в этом случае в ней поселяются семь нечистых духов. Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) обращает внимание на то, что это не случайное число. Кроме того, что число «семь» символично олицетворяет полноту, оно в данной притче отражает вполне реальные семь страстей. Здесь очень хорошо прослеживается механизм развития гордыни. Все начинается с простого желания себя похвалить за доброе дело, к примеру, за то, что освободился от дурной привычки.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) тоже обратил внимание на особенность страсти гордости, заключающуюся в том, что именно гордость является источником многих других грехов. Перед нами предстает весь механизм развития страсти от гордости к другим грехам. Этот пример нам ярко показывает, что только внимательное наблюдение за своим сердцем, или, как говорили святые отцы, «за внутренним человеком», позволит заметить первый росток этой страсти. Вот этот пример:

«Итак, грех побежден! Ура! Склонность, положим, к пьянству изгнана из моего сердца. И я торжествую. Увы, недолго. Я не успел дать место Духу Святому в моем вычищенном сердце. И это так понятно! Я так старался сам, так сильно и умиленно просил помощи Божией; так сердечно и долго пытались помочь мне мои близкие — всячески, и прежде всего — соединенной своей молитвой. И теперь я спокойно и безмятежно отдыхаю. Но тут-то нечистый дух пьянства, поскитавшись по безводным местам, ища покоя и не обретя, тихонечко возвращается — и, видя горницу души пустой, идет за известной ему семеркой товарищей, которые помогут ему — по опыту знает — вновь вселиться в эту чистенькую и такую лакомую, такую желанную душу. Дело облегчается тем, что, как он видит, — сторожа нет.

Первым в дело идет нечистый дух гордости, который в зависимости от характера и настроения чистенького “пациента” раскрывается одним из трех лиц: самодовольство(“какой я все же молодец, что сумел сам победить свой грех”), самонадеянность(“оказывается, это не так уж трудно; и у меня вполне достаточно сил, чтобы самому справиться с этим”), самоуверенность (“да и вообще эта мерзость не посмеет больше ко мне приблизиться, зная, что я опытный борец с нею и победитель”). И при моей неопытности в духовно-нравственной жизни он, соблазняя меня тремя своими лицами в любом сочетании и последовательности, проникает и прочно обосновывается в бедной моей душе.