Преосвященный Зосима, епископ Якутский и Ленский. Книга памяти

Что мне в нем особенно нравилось – так это удивительное чувство юмора. Там же, на даче, летом 2009 года мама наливала владыке домашний квас и нечаянно уронила в стакан изюминку. «Изюмительный квас!» – тут же нашелся он. Шутить наш епископ умел и любил, мог рассказать анекдот и над собой посмеяться. Мы даже договорились, что один из номеров «Логоса» посвятим теме юмора, смеха. Владыка тут же мне что-то наговорил, но подвел диктофон. Запись эта не получилась.

Однако не все так безоблачно было в моих отношениях с архиереем. И я всегда поражалась тому, что он неизменно меня прощал. Однажды мы вместе работали над очень трудной статьей. Первоначальную версию епископ забраковал, я подготовила другой вариант, с учетом его замечаний, и надо было вместе «пройтись» по тексту, чтобы окончательно все исправить. Но встреча наша откладывалась, потомучто в приемной Преосвященного не иссякал поток людей. Наконец, поздно вечером владыка позвонил и сказал, что завтра он уезжает, и для работы остается только ночь, если я согласна править по телефону После полуночи мы приступили к делу, архиерей был очень уставшим, пытался мне что-то объяснить, втолковать, я ничего не соображала: хотелось спать и хотелось готовых формулировок. Помышляя о собственном ангельском терпении, я настойчиво старалась направить мысль владыки в нужное мне русло. А когда мы закончили, включила диктофон, чтобы успеть расшифровать и обработать запись до утра, и... пришла в ужас: «Да как же он меня столько терпел?!» Это было несносно: «Не то, владыко! Владыко, нет!» Хотелось взять архиерейский посох и дать себе по башке или высечь себя, как унтер-офицерская вдова. Казалось, что после этого епископ даже не захочет со мной общаться. Но он, прочитав текст в самолете, уже из Москвы позвонил и извиняющимся тоном попросил: «Ирина, это все же не совсем то, что мне бы хотелось, давайте не будем ставить материал совсем?» Представляете, он у меня – виноватой – прощения просил!

Еще один урок терпения и кротости владыка дал мне во время работы над последним дайджестом. Он приехал и стал уговаривать заменить один материал на другой в практически сверстанном журнале. Это казалось немыслимым – не осталось уже ни времени, ни сил, и, видимо, я так жалобно на него смотрела, что владыка, в конце концов, согласился оставить все как есть. Он – не упреком, не назиданием – преподал очередной урок смирения: смирился передо мной сам.

Думаю, что это были главные его уроки. Ведь Господь просит нас научиться у Него лишь одному – кротости и смирению. Только как же трудно даются эти уроки! И порой кажется, что тот евангельский идеал, к которому Бог нас призывает, недостижим, во всяком случае, в наше время. Стоишь у гроба смиренника, слушаешь, как рядом начинают искать виноватых, ловишь себя на подобных же мыслях и вдруг так пронзительно, остро и ясно понимаешь, как противно это владыке Зосиме, противно Христу...

Узнав, что наш епископ пожелал быть похороненным в Якутске, да еще рядом с храмом, я обрадовалась безмерно: «Можно будет ходить и просить прощения»...