В один из своих первых приездов из Якутска (это было на первом году его епископства) он как-то, будучи очень усталым, поделился со мной: «Конечно, это все не мое – административная работа, хозяйственная работа... Мне бы просто – молиться в храме...» Но, как известно, монах – это воин, солдат. А солдат выполняет приказы. Но мне кажется, именно по своей любви к храмовой молитве, он старался как можно чаще служить Литургию. Получал духовное питание, поддержку.
Вспоминаю один случай, приключившийся тоже в первый год его епископства. Он летел в Москву и вез большую сумму денег (тысяч четыреста), чтобы заплатить за товары и заказы для Якутии. В аэропорту Якутска, войдя через VIP-зал, он сдал свой чемодан в багаж. Деньги были в чемодане... Когда он получил багаж в Москве – денег уже не было. И он никак не мог понять – каким образом это могло произойти?! Ведь сам-то он никогда не ценил деньги настолько, чтобы ради них сделать что-то плохое...Естественно, мы бросили клич среди друзей и знакомых, деньги собрали, и все необходимые дела были сделаны. Но его отношение к материальным ценностям проявилось в этой истории. Это же мы видели в его отношении к подаркам. То, что дарили ему он всегда передаривал. Ему доставляло радость видеть радость другого человека...
Бывало спросишь его, как там живется, в таком холоде. И он отвечает: «Знаете, если мороз за -50°, то, конечно, холодновато. Но когда после пятидесяти потеплеет до -30°, – выйдешь во двор, покидаешь снежок, – и так хорошо становится...»
Он говорил так не потому, что было легко, а потому, что обладал каким-то глубинным оптимизмом, основанном, я думаю, на постоянном чувстве благодарности к Богу. И еще он ощущал, что это – его земля, его Епархия, а значит – надо радостно принимать все, что тебе дается.
Итак, с одной стороны – он никогда не задумывался, не выбирал, где ему быть, решительно выполнял любое поручение, с другой – был очень осторожен в своих поступках, никогда не рубил с плеча, стремился не навредить... И я понимал, насколько он деликатен, осторожен, внимателен к другим людям.Естественно, мы понимаем: Господь призывает каждого человека в тот момент, когда он наиболее готов перейти в мир иной. И хотя по-человечески мы сожалеем об этой кончине, но... мы предполагаем, а Бог располагает. И еще хочу повторить: никогда не было от него жалоб на свое здоровье, плохое самочувствие – зато всегда горели глаза, когда он рассказывал о делах своей Епархии. И чувствовалось, что – по евангельскому слову – это не наемник, работающий там, куда его послали, нет, это – пастырь, душой болеющий за вверенную ему паству.