Препятствие для Богини

Каллиопа точно знала, кем будет этот человек, и поклялась себе, что, пока она богиня, Кейт не доберется до ее трона.

Каллиопа посмотрела на туман. — Ты когда-нибудь бывала там?

— Там? За деревьями? Да, но лишь изредка. Мне больше нравится тут, на лугу. Ты знала, что лепестки цветов на вкус как конфеты? Тебе стоит попробовать.

— Не люблю конфеты, — ответила Каллиопа, наблюдая за туманом. Она еще не видела ничего подобного ему в Подземном мире, и должно быть, он что-то значил. Возможно, это Генри так говорил ей, что пора наведать следующую девушку. Возможно, он понимал, насколько докучливой была эта Ингрид.

— Как же так? Все любят конфеты.

— Я не такая, как все, — возразила Каллиопа. — Оставайся здесь.

— Ты уходишь? Так не получится. Ты сначала должна заслужить мое прощение, а потом уже уходить, не забыла?

Каллиопа сжала челюсти. Конечно же она не забыла, но казалось, что эта девушка никогда не ее простит. Но даже если и простит, то Каллиопа сомневалась, что так поступит каждая убитая ею девушка. А это, согласно решению Кейт, будет означать, что она застрянет в Подземном мире на целую вечность. Каллиопа не могла столько ждать. — Если не хочешь, чтобы я пригвоздила твои ноги к земле, то стой там, где стоишь, — огрызнулась она.

— Ты можешь такое сделать?

Каллиопа не удосужилась ответить. Вместо этого она направилась к туману, подальше от Ингрид, которой, хотя бы, хватило любезности не пойти следом. Чем дальше она отдалялась от Ингрид, тем больше луг погружался во мрак, пока Каллиопа и вовсе не оказалась внутри скалы — настоящего облика Подземного мира, который не подстраивался под мертвую душу, способную повлиять на его вид.

Подойдя еще ближе к туману, она увидела, что это и не был туман. Каллиопу окружали тысяча искрящихся в воздухе усиков света. Девушка протянула пальцы, и, коснувшись странного свечения, поняла, почему он так манил ее. Наконец, после стольких десятилетий, Он проснулся.

Каллиопа улыбнулась, и поток силы, такой древний, что не имел даже имени, прошел через нее. Оставив Ингрид где-то там, в самом дальнем уголке памяти, девушка шагнула вперед, и гнев, который она так долго скрывала, наконец нашел свою волю.

— Здравствуй, Отец.

ГЛАВА 1

.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЭДЕМ

Когда я была ребенком, учителя заставляли нас писать рассказ «Как я провел это лето», а потом читать его всему классу, показывая всякие фотографии и рассказывая веселые истории, дабы привлечь внимание уставших и скучающих учеников.

И каждый год я сидела и внимала рассказам своих одноклассников из частной средней школы Нью-Йорка, которые говорили про свое лето, проведенное с богатенькими родителями или прислугами в Хэмптонс, Флориде или Европе. Они рассказывали, как лето их изменило, рассказывали про своих парней и девушек. Попав в старшие классы, ничего не изменилось: всё те же истории, посыпанные блеском и шиком. Любовные похождения с супермоделями в Париже, ночные вечеринки на пляжах Багамских островов со звездами рока. Каждый год, каждый из учеников старался привлечь всеобщее внимание более вычурной историей, чем у предыдущего.

Моя же история никогда не менялась. Моя мать работала флористом, и так как весь её заработок уходил на оплату обучения в школе, нам ни разу не удалось выехать за пределы Нью-Йорка. Когда у нее был выходной, мы приходили после обеда в Центральный парк и грелись на солнышке. После того, как она заболела, всё свое лето я проводила с ней в больнице. Держала ее волосы, пока она мучилась от последствий химиотерапии, или переключала каналы на телике, в поиске чего-то интересного.

Это не Хэмптонс. Не Флорида. И не Европа. Такое вот моё лето.

Те шесть месяцев, проведенные с Генри, затмят любую летнюю историю моих одноклассников.

— Не могу поверить, что ты никогда не плавала с дельфинами, — сказал Джеймс, пока ми ехали по избитой и грязной дороге, которой, похоже, никто не пользовался. Мы возвращались на верхний полуостров Мичигана, по которому росли деревья выше, чем большинство зданий. Чем ближе мы подъезжали к поместью Эдем, тем шире была моя улыбка.

— Знаешь, в Гудзоне их сложно найти, — ответила я, надавливая на педаль газа. Мы находились так далеко от цивилизации, что вокруг не было ни одного знака ограничения скорости, а когда я ехала по той же дороге с больной матерью в машине, я не рисковала превышать скорость. Теперь же, когда совет даровал мне бессмертие, всё, о чем я волновалась, это о своей старенькой потрепанной машине. До этой минуты я была ею довольна. — Меня больше впечатлило извержение вулкана.

— Даже не знаю, почему он вдруг проснулся, — сказал Джеймс. — Он спал дольше, чем некоторые из нас успели пожить. Побеседую об этом с Генри, когда приедем.

— А какое ему дело до вулкана? — удивилась я, а сердце пропустило удар. Мы были так близко к дому, что я почти чувствовала Генри. Пальцы отбивали нервный ритм, пока я держалась за руль.

— Вулканы — это его задача. Если один из них извергается, значит что-то произошло. — Джеймс оторвал кусочек вяленого мяса и предложил мне оставшуюся часть. Я сморщила нос.