Препятствие для Богини

Я потянулась к его руке, но в последнюю секунду передумала. Я не перенесу, если он отстранится.

— Я не оставляю тебя из-за него. Я не оставляю тебя из-за кого-то другого, и я никогда не стану искать себе пару. Ты — мое все, и мне бы очень хотелось, чтобы это было взаимно.

Комнату наполнила звучная тишина. Мое сердце бешено билось пока я ждала его ответа, хоть какого-нибудь, но когда он даже не посмотрел на меня, разочарование уничтожило всякую надежду. Я отвернулась от него и уткнулась лицом в подушку, изо всех сил пытаясь убедить себя, что он просто устал и заснул еще до того, как я начала говорить. Я слишком долго тянула с разговором, поэтому это не его вина. Придется приложить немало усилий, чтобы повторить те же слова утром, но если смогу, то по крайней мере уйду, зная, что сделала все возможное.

— Спокойной ночи, — прошептала я и закрыла глаза, понимая, что сон придет не скоро. И даже если удастся заснуть, то снится будут одни кошмары, где есть Каллиопа, поцелуй Генри и Персефоны. Ничего из этого мне не было по душе. Я бы лучше подождала пока просто, от истощения, провалюсь в сон, и даже не буду видеть сны.

Без одеяла было холодно, и я вздрогнула. Матрац возле меня прогнулся, и Генри обхватил меня руками, прижимаясь грудью к спине. Он был таким теплым, и взял меня за руку.

— Прошу, не уходи, — сказал он, а его губы коснулись моей шеи. Я снова задрожала, но уже по совершенно иной причине.

Оставшуюся часть ночи мы не проронили ни слова.

***

Я осталась.

Шли недели, мы не возвращались к тому разговору. Иногда мне приходилось спать одной, но наутро, после подобных ночей, Генри приходил очень измотанным, от чего я предположила, что он занимался работой. Увидев друг друга в течение дня, мы вели себя дружественно, и никак более. Перед тем как ложиться спать, я всегда ждала его прихода. В такие ночи он обнимал меня и не говорил ни слова. Он не целовал меня, и не извинялся, но дал мне знать, что хочет видеть рядом. Этого было достаточно.

Пока другие готовились к войне, я была предоставлена сама себе. Гуляла по дворцу, натыкаясь на комнаты, почти похожие на те, что в Эдеме, отчего было скучно. Однажды я попыталась всех их сосчитать, но дважды сбившись, поняла, что это тщетно.

Иногда ко мне наведывались Джеймс или Ава и мы проводили вместе целый день, говорили ни о чем, и притворялись, что все хорошо. Предстоящая битва уже успела сказаться на каждом из нас, и всякий раз, как я пыталась затронуть эту тему, мои друзья уверяли меня, что пережили вещи и похуже.

Я избегала Персефону, как чумы, и даже не скрывала этого. Когда она появлялась в комнате, я тут же уходила под каким-нибудь предлогом. А когда была просто вынуждена остаться, то просто молчала, как в принципе и она. Чувствовала она вину или же думала, что поступила правильно — я не хотела об этом знать.

Несмотря на чувство собственной бесполезности, я получила некоторое удовлетворение в том, что понимала, что никого не обременяю. Я читала книги, изучала материал, и держала данное Генри слово. Я провела бесчисленные часы в старательных попытках научиться использовать свои способности. Пару раз даже что-то получилось, но я все равно не оказывалась в том месте, в котором хотела. Вместо пещеры Кроноса, я перенеслась в коттедж Персефоны, где увидела, как Адонис нежил цветочки и ждал ее возвращения. Когда захотела подсмотреть, что происходило на собрании совета, то оказалась в комнате, полной окон. Той самой, где Генри поцеловал Персефону. Или Персефона поцеловала его. Это было не важно.

Других успехов на моем поприще не было. Что бы я ни упускала, я не могла сообразить, что именно, и, несмотря на настойчивые слова матери, что все получится, я казалась себе неудачницей. Неудивительно, что другие отказывались от моей помощи в битве. Я бы и сама не приняла свое предложение.

Чем ближе было зимнее солнцестояние, тем больше нарастало мое беспокойство. Никто в слух такого не говорил, но я понимала, что являюсь виной всему происходящему. Из-за меня Генри пришлось открыть ворота, и если с ним что-нибудь произойдет, я не смогу простить себе этого.

Наши с Генри разговоры сводились только к спору об Ингрид. Он не хотел, чтобы я приближалась к тюрьме Кроноса, а я настаивала на том, что дала девушке обещание увидеться. В итоге мы нашли компромисс, и Генри привел ее во дворец за неделю до дня солнцестояния.

Пока остальные готовились, мы с Ингрид бродили по садам, которые утопали в драгоценных камнях и простирались до самого берега черной реки, протекавшей вдоль стен и скрывающейся на другом конце этой громадной пещеры. Река Стикс.

— Я была так близка к тому, чтобы жить здесь, — вздохнула Ингрид. Мы устроились под золотым деревом с плодами-рубинами, которые размером походили на яблоко. — Ты счастливица.

— Я бы так не сказала, — ответила я, зарываясь пальцами в черный песок. — Я, скорее, прошла по блату.