Препод

— Я столько добивался его расположения, убивал алали сотнями, заработал прозвище Кали Кровавого, а он так и не разу не пришел. Я за один раз насыпал на его алтарь гору алалийских голов высотой в мой рост и это всё были воины. Но он оставался глух к моим молитвам. Я думал, что если даже меня он не принял, то уж точно тогда не примет никого. И тут приходишь ты и так, промежду прочим, заявляешь, что он тебя отметил.

Стало как-то неловко. Я застегнул мантию, скрывая божественную метку, неуверенно поёрзал на стуле, затем осторожно произнёс:

— Так может его не привлекают горы отрубленных голов?

— Он Воин!

— Ну да, ну да, — покивал я с кислой миной, — кровь богу крови, черепа трону из черепов!

— Хорошо сказано, — одобрительно кивнул магистр, — раньше не слышал.

— Можете пользоваться, — махнул я рукой, — дарю.

Старый маг так спокойно рассказывал, что ради расположения какого-то бога, укладывал трупы штабелями, что обдало холодком и стало немного не по себе. Поэтому я попытался вновь переключить его на интересующую меня тему.

— А вот эта метка, она что даёт?

— В смысле, даёт? — переспросил Калистратис, вынырнув из мрачных дум.

— Ну там… — я начал фантазировать, — покровительство какое-нибудь, что он теперь будет за мной наблюдать, защищать, помогать в каких-то вещах, одаривать различными милостями…

С каждым моим словом, лицо магистра вытягивалось всё сильнее и сильнее, пока, наконец, он не помотал головой и не рассмеялся. Я замолчал и стал терпеливо дожидаться когда Калистратис успокоится. Но то продолжал негромко хихикать. Затем достал платок и стал вытирать под очками набежавшие слёзы.

— Вольдемар, ну насмешил, нет, определённо тебя надо писать книги, с твоей-то фантазией.

— А что не так? — полюбопытствовал я.

— Всё не так, — ответил, немного успокоившись, старый маг. — Пойми, это бог, а ты человек. Да, тебе получилось привлечь его внимание и сделать что-то ему понравившееся, за это он даровал тебе силу и поставил метку. Но ты что, думаешь, что у него больше нет других дел, кроме как наблюдать за одним конкретным смертным? Я, честно сказать, не уверен, что даже время он воспринимает так же как мы. Что для человека век, для него секунда. Может оказаться, что когда он вспомнит про тебя, тебя уже тысячу лет как не будет в живых. Нет, твоя метка ничего не даёт. Это только повод для твоей собственной гордости и повышенной зависти остальных.

— Погоди, но я слышал, — вспомнил я слова Мымры, — что он лично благословляет брак у понтийцев.

— Есть такое, — кивнул Калитратис, — только в среде магов давно сложилось мнение, что это не более чем подтип божественного заклинания действующий при определённых условиях. Воин один раз его создал и теперь оно срабатывает автоматически, каждый раз, когда условия выполняются. Личного присутствия там нет и в помине.

— Понятно, — покивал я, — значит в метке ничего такого нет и скрывать её тоже особого смысла нет.

— А вот тут Вольдемар, ты не прав, — прищурился магистр, — найдутся те, кто захочет тебя убить просто из зависти. Потому что они сами такую метку получить не смогли.

— Э-э… — протянул я, — надеюсь, Рихад, вы сейчас не себя имели ввиду?

— Раньше, возможно, — не стал скрывать тот, — лет полсотни назад. Но с тех пор я успокоился, нашел другой смысл в жизни и о былом не сожалею. Почти.

— Спасибо за прямоту и откровенность, как-нибудь посидим обязательно ещё, а пока мне надо срочно бежать, вспомнил об одном не сделанном деле, — быстро проговорил я, после чего поднялся и немедля поспешил на выход, а то кто его знает, вдруг маг не настолько успокоился как говорит.

Я ему тут конкретно разбередил старые раны, ещё на эмоциях жахнет чем-нибудь убойным. Видел я, как он алали гасил. Конечно потом он будет жалеть. Я был в этом уверен. Но легче мне от этого уже не будет.

* * *

Отчитав последнюю за сегодня лекцию, я оглядел аудиторию, прислушался к прозвеневшему в коридоре звонку, после чего, выйдя из-за кафедры, нейтральным тоном произнёс:

— На сегодня всё. Завтра, возможно, занятия вести будет кто-то другой. Пришла жалоба на мои методы преподавания, поэтому я буду заниматься с комиссией из столицы.

Стоило мне выйти в коридор, как из-за закрытой двери донеслись радостные крики — «Ура!» и громкий топот.

Столь яркие проявления студенческой радости, однако, меня смутить не смогли.

«Рано радуетесь, — приостановившись, со смешком подумал я, — никуда вы от меня не денетесь. Я вас научу думать головой, вот увидите. Потом ещё спасибо мне скажете».

Но стоило мне спуститься по лестнице на два пролёта вниз, как сзади послышался взволнованный девичий голос:

— Профессор, профессор!..

Обернувшись, я увидел как меня догоняют несколько девушек из группы, во главе со старостой.

— Да Силлана?

Я приостановился, а девушки окружили меня, после чего, с виноватым видом, Полдарк принялась извиняться.

— Это всё из-за нас, эта комиссия.

— Из-за меня, — вдруг, перебив её, тихо произнесла, Тания Ройс, вечная тихоня и скромница, — это я написала отцу в Тингланд.