Преподавательница

Ближе к 11 вечера ряды празднующих поредели. С нашей кафедры осталась я одна, присоединившись к хорошей знакомой с химфака. Она очень живо рассказывала про своего нового кавалера, я допивала шестой бокал шампанского (кстати, весьма недурного), общая атмосфера расслабленности располагала, опять процитирую Ольгу, «полному релаксу». И всё было так безмятежно и легко…. Пока я не услышала знакомый чарующий голос. А я думала комиссия уже уехала. Я оглянулась в поисках источника этого волнующего, хриплого голоса — Герман стоял в паре метров от меня, и что-то говорил ректору. Похомова и Менщикова я не увидела. Видимо, цирк уехал, а клоуны остались — пронеслась в голове злобная мысль. А клоун ничего такой. Строгий костюм сменил более легкий вариант: плотно обтягивающие брюки, подчеркивающие сильные накаченные ноги, рубашка в мелкий, приятный глазу орнамент, яркий, насыщенно-изумрудного цвета галстук. Волосы были аккуратно уложены, и хоть и выглядело это весьма естественно, я только сегодня с утра в салоне наблюдала, как мужской мастер сооружал такие «небрежно взъерошенные волосы» молодому парню. Мы еще посмеялись с моей парикмахером, что тому парнишке укладку делали дольше, чем мне. Герман чуть повернул голову, чтобы кивнуть кому-то в знак приветствия, и я чуть не выплюнула шампанское — в свете люстр сверкнула сережка. У него сережка! Этот франт был полной противоположностью тому сварливому бюрократу, что мучил меня своей дотошностью поздними вечерами еще буквально день назад. Мужчина повернулся в мою сторону, приподнял бокал и улыбнулся. Я поборола в себе желание, как в фильмах повернуться назад, чтобы убедиться, что он приветствует именно меня, а не кого-то за моей спиной. Он осознания этой нелепости я рассмеялась, что он очевидно принял на свой счет. Коллега заметила это:

— Это кто?

— Это Герман Александрович Ларин, член комиссии проверочной.

— Да? А на нашем факультете не был. Я бы такого запомнила…. Какой франт, — прочитала девушка мои мысли. — И как он? Туп, как и многие чиновники?

— Доктор наук, профессор.

— Да ты что? А такой молоденький.

— 38 лет.

— Да? Не выглядит, — задумчиво протянула коллега. — Подожди, а ты откуда знаешь?

— Врага нужно знать в лицо, — уклончиво ответила я.

Мы не были такими близкими знакомыми, чтобы я призналась ей, что мы с подругой гуглили, кто он такой.

Вечер шел своим чередом: пару пьяных пожилых профессоров уже отправили домой, музыку сменили на более современную, даже пытались включить медленный танец (это, как сказал проректор по воспитательной работе «для сплочения коллектива»). Но только третья попытка увенчалась успехом, и то после того, как ректор показал пример, пригласив главбуха. Я отбрыкалась от профессора Маркова, который вечно пытался ущипнуть меня за попу в коридорах филфака, потом он какого-то товарища с химфака и от моего аспиранта, который, как оказалось, устроился ассистентом на кафедру немецкой филологии. Я поспешно поздравила мальчика и слишком резво попыталась повернуться: получилось не очень — я впечаталась в каменную мужскую грудь. Мне не надо было поднимать глаза, чтобы понять с кем я столкнулась: знакомый запах парфюма, изумрудный галстук, и обволакивающий голос.

— Я пытался записаться в вашу, ммм, Agenda, однако, у вас все расписано, — название столь архаичного предмета мужчина вспомнил только на немецком.

— Desto besser, — ответила я, подыгрывая ему.

— Почему же?

— Я думала, вы уехали, проверка ведь окончена, — проигнорировала

вопрос я.

— Федя попросил задержаться.

— Это кто?

— Эмм…. Это ректор, Лариса Геннадьевна.

Ну, да. Просто суровый Федор Валерьевич и «Федя» как-то не складывались в моей голове в одного человека.

— Вы позволите? — мужчина протянул руку к моему бокалу.

— Вы принципиально хотите из моего пить?

Герман рассмеялся.

— Я поставлю ваш бокал, и пить из него будете только вы. Боюсь, с ним вам будет неудобно танцевать.

Я оценила уровень вежливости (обычно Ларин общался со мной в ироничном тоне), отдала бокал, и подала свою руку. Музыка играла какая-то трудноопределимая: знакомая классическая мелодия, но вспомнить композитора я не могла. Наверное, хватит шампанского. Рука мужчины тяжестью легла на талию. Пальцы задели оголенную спину: вырез на спине спускался примерно на 5 см ниже талии. Я вздрогнула, но Герман, кажется, не обратил на это внимание. Я положила свою руку на мужское плечо, провела до шее: при движении я ощущала, как двигаются мышцы под рубашкой. Наши свободные руки переплелись, это вызвало еще одну вспышку дрожи: от воспоминаний о вечере с Владом, который оставил меня возбужденной и ушел.