Преподобный Амвросий Оптинский

Плачь, Святая Русь! Ты лишилась в этом нищем духом и телом отшельнике своего великого печальника, любившего тебя всею силою христианской любви, отдавшего тебе всю свою жизнь и, можно сказать, принесшего тебе ее в жертву. Уж больше ты не придешь к Оптинскому старцу отцу Амвросию со своими скорбями и горестями за утешением. Уж больше ты не пошлешь к нему ни Достоевских, ни Толстых, чтоб им поучиться у простого монаха высшей науке: умению жить по-человечески, по-христиански. Возрыдай горько, святая Оптинская обитель! Ты лишилась своего старца, который был носителем святых преданий старчества, издавна украшавшим тебя. Ты лишилась своего наилучшего сына, более 50 лет служившего тебе верой и правдой, воздвигшего тебе прекрасный храм и все время отечески заботившегося о твоем духовном процветании. Уж больше вы, оптинские иноки, в минуты, когда тяжесть иноческого креста сильнее сдавит силы вашего духа, когда душа восскорбит и востоскует глубже обыкновенного, не пойдете вы за верным облегчением к дорогому батюшке отцу Амвросию. Плачь горькими слезами и ты, здешняя Шамординская община! Плачь так, как плачет малый ребенок, потерявший своих родителей и не знающий, кто-то заступит ему вместо усопших, кто-то приласкает, накормит-напоит его. В почившем ты лишилась своего духовного отца, который любил тебя всей силой своей самоотверженной пастырской любви. Он тебя родил рождением духовным на свет Божий; он, как нежная мать, лелеял тебя во дни твоего младенчества; он отдавал тебе все стекавшиеся к нему пожертвования; он устроил тебе сей храм Святый; он отдал тебе все последние дни своей многострадальной жизни, которые провел в твоих стенах, чтобы на закате своих дней своим присутствием, своим глазом и словом сильнее вдохновить трудящихся над твоим устроением духовным и телесным. Он отдал тебе самый лучший расцвет своего пастырского делания. Плачьте, матери и сестры! Вашего отца и благодетеля, вашего старца и батюшки не стало. Вы остались горькими сиротами199.

Но да не будет скорбь наша неутешна. Да не смущается сердце ваше; не печальтесь, братие, что этот пастырь-аскет перед своей смертью не сделал так, как делают люди мира сего. Не скорбите, что его стяжания не переписаны подробно в завещании, что его наследство не разделено между нами. Сокровищ, которыми владел пастырь-аскет, так много, что их не вместить листам завещания; они так велики, что их и не поделить всем нам; они таковы по самому существу своему, что каждый из нас подходите к этому гробу и берите в свою душу столько из этих стяжаний, сколько может вместить душа каждого. Не думайте, что этого наследства не хватит всем нам. Его достанет и присутствующим и отсутствующим; его много останется и на будущее время, если только благоговейная память сумеет передать потомству дивный образ почившего. — Итак, придите, отцы и братие, матери и сестры, к сему гробу; тут сложено сокровище, которое покойный заботливо собирал во всю свою жизнь долголетнюю и бережно сохранил до самого последнего, смертного часа.