Преподобный Амвросий (СИ)

В июле 1841 года Александра Михайловича навестил его старый друг и сослуживец Павел Степанович Покровский, сам имевший влечение к монашеству и впоследствии принявший пострижение в Оптиной пустыни с именем Платона. Александр Михайлович в это время был уже пострижен в рясофор. Войдя в келлию своего друга, Павел Степанович был поражен ее крайней бедностью. В святом углу виднелась маленькая икона Тамбовской Богоматери, родительское благословение Александра Михайловича. На койке валялось что-то вроде истертого ветхого полушубка, который служил и постелью, и изголовьем. На стене висела ветхая ряса с клобуком. Больше он ничего не заметил в келлии. Вспоминая прежнюю жизнь Александра Михайловича в училище, Покровский, при виде этого убожества, едва мог удержаться от слез. Но Александр Михайлович не только не смущался простотою и скудостью своей материальной обстановки, а, наоборот, утешался ею, сознавая, что внешняя скудость более приближает дух его к Богу.

11 октября 1841 года Александр Михайлович понес тяжелую утрату - скончался его первый духовный наставник, старец о. Леонид.

После кончины о. Леонида Александр Михайлович всецело прилепился сердцем к о. Макарию. Исполняя при нем обязанности келейника, о. Амвросий, вместе с некоторыми другими лицами, помогал о. Макарию и в его обширной переписке, т. е. по его поручению и по его указаниям отвечал на некоторые из получаемых старцем писем менее значительного содержания, так как на более важные о. Макарий всегда отвечал сам.

Келейником о. Макария Александр Михайлович пробыл около четырех лет.

Эти годы были для Александра Михайловича своего рода высшею школой, в которой он проходил науку монашеской жизни. Они поставили его в постоянное и близкое общение со старцем о. Макарием, дали ему возможность близко наблюдать его жизнь, слушать его речи и наставления, быть посредником между старцем и приходящими к нему посетителями, учиться у него мудрости обращения с людьми.

Уже сам будучи старцем, о. Амвросий нередко в своих разговорах употреблял выражения: «батюшка о. Макарий говаривал так-то», «при батюшке о. Макарии бывало так-то», «батюшка о. Макарий в таких случаях поступал так-то». Одновременно с этой практической школой постоянного обращения с о. Макарием, Александр Михайлович проходил, конечно, по указанию и под руководством о. Макария и другую школу - келейной молитвы, ежедневного чтения слова Божия, житий святых, святоотеческих творений, в особенности подвижнических, где каждое неясное слово, каждое выражение, требовавшее истолкования, находило себе опытного толкователя в лице о. Макария. Присоединим к этому ежедневное внимательное испытание своей совести, сопровождавшееся нередко слезами искреннего сокрушения о своих грехах, ежедневное чистосердечное откровение помыслов старцу - и мы получим круг тех духовных деланий и переживаний, в которых возрастала и крепла душа Александра Михайловича.

Александр Михайлович так быстро подвигался вперед в своем духовном возрастании, что, спустя три года по прибытии в Оптину пустынь, 29 ноября 1842 года был уже пострижен в мантию и получил новое имя - Амвросия, в честь св. Амвросия, епископа Медиоланского, память которого совершается 7 декабря. В это время Александру Михайловичу исполнилось ровно 30 лет.

Через два месяца после пострижения в мантию о. Амвросий был рукоположен в иеродиакона.

Когда некоторые впоследствии выражали удивление тому, как скоро в те времена постригали в мантию, о. Амвросий отвечал: «Да нет! И тогда бывало, что лет по двенадцати живали, а так уж меня! (Батюшка при этом рукой махнул.) Да всегда еще к посту приходило от Синода разрешение, а нам в октябре. Дело в том, что товарищ мой служил в Синоде, он очень мной интересовался, но не знал, где я, а как только узнал, так тотчас и разрешение выхлопотал. А на другой год сделали и иеродиаконом. Назначили нас к посвящению: и меня, и еще одного, мы с ним и толкуем, что мы не смеем принять рукоположения, что мы недостойны, - и пошли об этом говорить старцу (о. Макарию). Входим к нему. Батюшка сам начал: „Ну, вас назначили, назначили - это хорошо!“ А мы мнемся. Товарищ мой начал первый. Говорит: „Вот об этом-то я и пришел с вами поговорить, батюшка, я ведь недостоин“. - „Так и думай, так всегда и думай, что ты недостоин“, - перебил его старец». «А я уж не посмел после этого и рта открыть», - прибавил батюшка, весело смеясь.

В сане иеродиакона о. Амвросий пробыл около трех лет. Поступивший в 1844-м году в Оптину пустынь о. игумен Феодосий, вспоминая это время, говорил, что о. Амвросий в сане иеродиакона служил всегда с великим благоговением.

Сам о. Амвросий, будучи уже старцем, говорил одному немощному иеродиакону, тяготившемуся отправлением чреды священнослужения: «Брат! Не понимаешь дела. Ведь жизни причащаешься!»