Преподобный Симеон Новый Богослов (949-1022)

Евхаристия — это свет, как и все, относящееся к Богу: «Христос Иисус, Спаситель и Царь всего, свет; Хлеб пречистой Плоти Его — свет; чаша драгоценной Его Крови — свет»[327]. Нужно поэтому видеть этот свет Божества во Святых Дарах, дабы причастие их было подлинным: «Не только в одном хлебе и в вине причастия, — говорит пр. Симеон, — дается отпущение грехов и приобщение жизни, но и в сопоследующем и смешивающемся с ними таинственно (μυστικώς) и неслиянно Божестве. "Таинственно" же называется потому, что Оно открывается не всем, но достойным вечной жизни, и делает видящих Его сыновьями света и сыновьями дня. Ибо не видящие света, хотя он и светит ясно, сидят во тьме»[328]. Слава Божия открывается в причастии, иначе оно не было бы достаточно для отпущения грехов: «А что крещения только не достаточно нам для спасения, — говорит пр. Симеон, сравнивая оба таинства, придавая при этом большее значение причастию, — но что и приобщение Плоти Иисуса и Бога и Его драгоценной Крови для нас более свойственно и необходимо, послушай то, что следует: "…Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нем". Когда это произошло и мы были духовно крещены Всесвятым Духом… и воплощенное Слово вселилось в нас, как свет, через приобщение пречистого Его Тела и Крови, мы увидели Его славу, славу как Единородного от Отца. Рожденные Им… и от Него духовно, и когда Он вселился в нас телесно и когда мы вселились в Него сознательно, тогда, немедленно в то время, в тот же час, когда это случилось, мы увидели славу Его Божества, славу как Единородного от Отца, то есть такую, какую не имеет никто другой, ни ангел, ни человек. Ибо, как один Бог Отец, один Его Единородный Сын, так едина обоих слава, извещаемая и открываемая всем, кому Сын желает через исходящего Духа от Отца»[329].

Те, кто причащается без сознания этой благодати, не становятся причастниками Божества Христа. «А если ядущие Его Плоть, — говорит пр. Симеон, — и пиющие Его кровь имеют вечную жизнь по Его Божественному изречению, мы же, ядя их, не чувствуем ничего большего чувственной пищи происходящим в нас, и не получаем в сознании другой жизни, то следовательно мы приобщились простого хлеба, а не также и Бoгa»[330]. Божество видимо душевными очами: «Ибо если Христос Бог и человек, и Его святая Плоть не только плоть, но Плоть и Бог нераздельно, но и неслиянно, то будучи видимым по плоти, то есть хлебом, для чувственных глаз, невидимым же по Божеству для чувственных, Он созерцаем душевными очами. Поэтому Он говорит в другом месте: "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает и Я в нем". И не сказал "в них пребывает и они в Нем", но "во Мне", то есть в Моей славе, в Моем свете, в Моем Божестве»[331]. Христос, следовательно, пребывает в Евхаристических дарах в двух природах, Божестве и человечестве, и их причастие, как повторяет много раз пр. Симеон, — сознательный акт: «Если мы считаем, что все это бывает в нас бессознательно и бесчувственно, кто сможет по достоинству оплакать наше бесчувствие? Действительно, никто»[332]. Пр. Симеон провозглашает блаженными тех, кто ежедневно причащается сознательно: «Блаженны ежедневно ядущие Христа с таким видением и ведением, как пророк Исайя уголь, ибо они очистятся от всякой грязи души и тела»[333].