Преподобный Венедикт Нурсийский

Отличительной особенностью Устава преподобного Венедикта является обет постоянства (stabilitas loci), который обязывал монахов пожизненно оставаться не только в их звании, но и в том монастыре, куда они поступили послушниками (гл. 58). «Правилом этим был положен конец не только различным колебаниям между монастырем и миром, но также частой перемене монастырей и шатанию монахов семо и овамо»[39]. В прежних уставах этого правила не имелось, а отныне оно стало одним из главных залогов успешного развития упорядоченной монашеской жизни, основанной на добровольных началах; «никакого принуждения, материального или по закону, тогда не происходило; никто не приковывал монаха цепями к его обету: даже заботливо хранилась его мирская одежда, чтобы ее вернуть ему, если, к несчастью, он захотел бы покинуть монастырь»[40]. Обет постоянства давался наряду с обычными обетами, содержащимися в прежних уставах, обетами нестяжания, целомудрия и послушания. Но даже внутри монастыря можно было выбирать между общежительной и индивидуальной формой монашеской жизни. И преподобный Венедикт в своем Уставе «сильнее, чем Кассиан, выдвигает общежительный момент, приближаясь, таким образом, к Василию Великому, хотя и более, чем Василий, обособляя монастырь от мира и стесняя общение монахов друг с другом. Общежитие лучше согласовалось с целями Бенедикта, с его идеей монастыря — истинно христианской семьи»[41]. «Мы же, — пишет преподобный Венедикт, — оставя все другие роды монашества, с Божией помощью приступили к начертанию законов жизни киновитов — рода иночествования самого благонадежного» (гл. 1).

Монастырь, подобно крепости, постоянно осаждаемой мирскими соблазнами, должен иметь в своей ограде все необходимое для жизни: сады, мельницу, пекарню, различные мастерские, чтобы никакие хозяйственные нужды не давали монахам повода выходить за стены обители (гл. 66). Монахи не имели права выходить за ворота монастыря без разрешения настоятеля (гл. 67). Преподобный Венедикт построил монастырскую жизнь на двух основных началах: труд и послушание; эти принципы являются стержнем, проходящим через все 73 главы Устава. Нет сомнения в том, что и родоначальники восточного монашества проводили в жизнь эти идеи, но никто еще не предписывал и не упорядочивал монашеские обязанности с такой строгостью и методичностью. «Если мы хотим достигнуть самых последних вершин смирения, — поучает братию преподобный Венедикт, — и скоро востечь на ту небесную высоту, на которую восходят смирением в настоящей жизни, — делами нашими восходительными надобно нам воздвигнуть ту лествицу, которую во сне видел Иаков и по которой восходящими и нисходящими виделись ему ангелы Божии. Не другое что, без сомнения, под нисхождением и восхождением надобно нам разуметь, как то, что возношением нисходят, а смирением восходят» (гл. 7).

Практическим следствием этого принципа были даже такие требования, согласно которым монахи не могли получать писем, ни принимать денег даже от самых близких родственников без разрешения настоятеля; последний имел право назначенное одному из братий отдать по своему усмотрению другому (гл. 33 и 54). Полный отказ от тщеславия, от эгоистических наклонностей, в какие бы благие формы они ни облекались, предусматривает 57-я глава Устава, согласно которой «монахам, знавшим ремесло, дозволялось им заниматься, но если кто-либо из них возгордится из-за своего умения, вообразив, что приносит пользу монастырю, пусть ему запретят заниматься своим ремеслом»[42].