Прерия

— Слышал ли тетон, чтобы воин-волк когда-нибудь заходил в его поселения просить места для своей хижины? — ответил молодой воин, бросив на врага взгляд, полный гордости и презрения, которого не пробовал скрыть. — Когда поуни охотятся, разве они посылают гонцов спросить Матори, нет ли кого-нибудь из сиу в прериях?

— Когда холод наступает в хижине воина, он ищет буйвола для пищи, — продолжал тетон, стараясь сдержать гнев, вызванный презрительными словами молодого поуни. — Уеконда сотворил больше животных, чем индейцев. Он не сказал: «Этот буйвол будет для поуни, а тот для дакота; этот бобр для конзы, а тот для омагау». Нет, он сказал: «Их достаточно. Я люблю моих красных детей, и я дал им большие богатства. Самая быстрая лошадь не должна дойти из поселения тетонов в поселение волков, пока солнце не взойдет. От городов поуни далеко до реки озагов. Есть место для всех, кого я люблю». Зачем же краснокожему нападать на своего брата?

Твердое Сердце так же вскинул щит на плечо, опустил один конец копья на землю, слегка оперся на другой его конец и ответил с улыбкой, в значении которой нельзя было ошибиться:

— Разве тетоны устали от охоты и войн? Они хотят стряпать дичь, а не убивать ее? Разве они собираются дать волосам покрыть их головы, чтобы враги не знали, где найти их скальпы? Полно, ни один воин-поуни не пойдет искать себе жены среди столь трусливых сиу!

Выражение свирепой ярости мелькнуло на лице тетона при этом ужасном оскорблении; но он быстро подавил это проявление чувства и принял вид, более подходящий для осуществления намеченного.

— Так должен говорить о войне молодой воин, — ответил он с замечательным хладнокровием, — но Maтори больше видел несчастных зим, чем его брат. Когда ночи были длинны и тьма была в его хижине, пока молодые люди спали, он думал о тяжелой жизни своего народа. Он сказал себе: «Тетон, сосчитай скальпы у твоего очага. Они все красные, кроме двух! Разве волк уничтожает волка, или гремучая змея нападает на своего брата? Ты знаешь, что они не делают этого; поэтому, тетон, ты не прав, когда с томагавком в руках идешь по дорожке, ведущей к поселению краснокожих».

— Сиу хотел бы лишить воина его славы? Так он сказал бы своим молодым воинам: «Ступайте собирать коренья в прериях, ищите ям, чтобы спрятать там свой томагавки: вы больше не храбрые люди».

— Если язык Матори когда-либо выговорит это, — возразил хитрый тетон с притворным негодованием, — то пусть его вырежут женщины и сожгут вместе с объедками буйвола. Нет, — прибавил он, приближаясь на несколько футов к неподвижному Твердому Сердцу, как бы желая убедить его в своем искреннем доверии к ному, — у краснокожего никогда не будет недостатка во врагах: они обильнее листьев на деревьях, птиц в небе или буйволов в прериях. Пусть мой брат широко раскроет свой глаза: неужели он нигде не видит врага, которому он мог бы нанести удар?

— Давно ли тетон пересчитывал скальпы воинов, сушащиеся у очага одной из хижин поуни? Рука, которая принесла их туда, и здесь готова добыть еще восемнадцать-двадцать новых.

— Пусть мой брат не идет кривым путем. Если краснокожие будут вечно избивать краснокожих, кто же станет хозяином прерии, когда не останется воинов, которые могли бы сказать: «Она — моя»? Выслушай голоса стариков. Они говорят нам, что в их время много индейцев ушло из лесов под восходящим солнцем; они наполнили прерии своими жалобами на грабежи Длинных Ножей. Там, куда приходит бледнолицый, краснокожий не может оставаться. Земля слишком мала. Бледнолицые всегда голодны. Посмотри: они уже здесь.

Говоря это, тетон указал на палатки Измаила, ясно видные с этого места, и остановился, чтобы видеть впечатление, которое произвели его слова на душу бесхитростного врага. Твердое Солнце слушал, как человек, в уме которого возник целый ряд новых мыслей, вызванных рассуждениями тетона. Он подумал с минуту, прежде чем спросил:

— Что говорят мудрые вожди сиу? Что следует делать?

— Они говорят, что по следам мокассина каждого бледнолицего надо идти, как по следу медведя. Что бледнолицый, раз попавший в прерии, никогда не должен возвращаться оттуда. Что путь должен быть открыт для приходящих и закрыт для уходящих. Вон там их много. У них есть лошади и ружья. Они богаты, а мы бедны. Придут ли поуни на совещание с тетонами? А когда солнце зайдет за Скалистые горы, они скажут: это — волку, а это — сиу.

— Нет, тетон! Твердое Сердце никогда не убивал чужестранцев. Они приходят в его хижину и едят, и уходят без всякого вреда. Когда мой народ призывает моих молодых людей на путь войны, мокассины Твердого Сердца последними вступают на него. Но лишь только его поселение скрывается за деревьями, она оказывается впереди всех. Нет, тетон, рука его никогда не подымается против чужеземца.

— Безумец! Так умри же с пустыми руками! — крикнул Матори, натягивая лук и внезапно посылая смертоносную стрелу прямо в обнаженную грудь своего великодушного, доверчивого врага.