Прерванная история русов

И еще немного о литовском и санскрите. Логично предположить, что если рассматривать санскрит и литовский язык как два полюса между Нижней Волгой – зоной формирования индоарийского языка – и Балтикой – зоной формирования балтских языков, то индоевропейская субстратная языковая среда «волгарей»-«уральцев», размещавшаяся между ними на всем восточноевропейском пространстве, играла роль культурогенного посредника, обусловившего усвоение предками будущих балтских народов, в частности предками литовцев, архаичной индоевропейской лексики в период их расселения в Восточной Европе. Но, учитывая, что «волгари», распространившиеся с Волги до Балтики, метили свою территорию гидронимами с корнем рус/рос/рас, мы вправе предположить, что эти гидронимы были даны сформировавшейся после распада индоевропейского единства новой общностью, взявшей себе имя русы/росы в качестве самоназвания. Та же индоевропейская субстратная языковая среда должна была иметь отношение и к языку носителей имени русы/росы, т. е. языку русскому/росскому или древнерусскому.

Здесь в качестве примера исторических курьезов стоило бы напомнить о работе шведского филолога Р. Экблома «Rus– et Vareg– dans les noms de lieux de la région de Novgorod» (1915), написанной им в златой век простодушной веры в то, что был такой народ русы в Швеции. А Страбона и Птолемея, к которым отсылал упомянутый И.Н. Хлопин, читали многие и, соответственно, знали о связи гидронимов и этнонимов. Поэтому Экблом в своей работе с радостью указывал, что многочисленные топонимы в Новгородской губернии с корнем рус– неопровержимо указывают на присутствие там народа русов (по его мнению, из Швеции – откуда же ещё они могли взяться, согласно норманистам?!). И это при полном отсутствии в Швеции топонимов с данным корнем, что язвительно замечали А.Н. Сахаров и В.В. Фомин. Сейчас образ «народа русь из Швеции» испарился и растаял в лазурных далях исторических фантазий, остались одни несуразные «гребцы». Соответственно, признание того факта, что река Руса в Новгородской области имела происхождение от корня рус– сделалось неудобным; руд– в этом смысле намного безопаснее.

Следовательно, этногенез русских был сложнее, чем мы привыкли думать сейчас, и на начальном этапе древнерусской этнической истории необходимо начать учитывать индоевропейский дославянский компонент. Выделение этого этногенетического древнерусского предка откроет возможность и более глубоко исследовать корни российской полиэтничности, поскольку в интересующий нас период II тысячелетия до н. э. на территории Восточной Европы находились носители как индоевропейских, так и уральских языков.

Однако этому материалу до сих пор не находилось убедительного объяснения в системе рассуждений о происхождении Руси. Да и как бы это произошло, если основные силы рассуждающих были сосредоточены на Рослагене! Известны, например, мысли писателя В. Чивилихина о том, что словом раса/руса/роса обозначалась просто река как природное явление, тогда народ русы – это «люди рек».

Полагаю, что это не совсем так. Из летописи мы видим, что, например, названия рек Полота и Морава, по именам которых назвались полочане и моравы, не были тождественны понятиям реки вообще. Это были их особые имена, причем, судя по исследованиям индоевропеистов, пришедшие откуда-то из глубины времен. В древние дописьменные времена названия рек или гор служили маркерами границ, отделявших территорию одного народа от другого. Это явление определялось связью с местной культовой сакральностью, предковыми именами, отразившимися и в названиях наиболее важных природных феноменов – рек, гор и т. д.

Дома на реке

Исходя из этого, я полагаю, что имя Русь, от которого получили названия многие реки Восточной Европы, было священным именем первопредка русов.