Прерванная история русов

Итак, мой рассказ о древнерусских традициях солнцепоклонства будет касаться русов, где русы – самоназвание народа, зафиксированного в восточноевропейских гидронимах на их исторически исконной территории проживания. Поэтому историю русов начинаю в Восточной Европе с III тысячелетия до н. э. и покажу часть этой истории, отразившейся в традициях солнцепоклонства, или солярных культах. Солярные культы как в древнерусской традиции, так и в традициях народов Сибири и Севера неоднократно привлекались к исследованию и имеют достаточно богатую историографию. Но она отмечена некоторыми особенностями, на которые хотелось бы обратить внимание. Так, древнерусские солярные культы изучаются в рамках общеславянских традиций (как, впрочем, и всё древнерусское) или – общеславянской мифологии, где славянство отождествляется с носителями славянской семьи языков, образование которой относится к середине – второй половине I тысячелетия, как было упомянуто выше.

Солярные культы у народов Сибири и Севера рассматриваются как автохтонные для этих народов – первых насельников своих областей. Соответственно, по этой схеме древнерусские солярные традиции не рассматриваются как автохтонные в Восточной Европе. Поэтому родственные черты в древнерусских и сибирских или северных солярных (даже шире – космологических) традициях, давно обратившие на себя внимание учёных, объясняются либо как отголоски «общей для всех народов стадии мезолитическо-неолитического охотничьего и оленеводческого быта», либо как влияние финно-угорского субстрата на представления русского населения, если речь идёт о севере Восточной Европы.

Стадиальный подход к общечеловеческой архаике, безусловно, оправдан, но с его помощью, на мой взгляд, не удаётся исчерпывающе объяснить как всё многообразие архаичных представлений, сохранившихся в древнерусской традиции и традициях народов Севера и Сибири, так и ряд схожих черт, например, в северорусском язычестве и космогонии северных и сибирских народов. Не помогают здесь и отсылки к финно-угорскому субстрату, поскольку привлекаемый к сопоставлению этнографический материал встречается в русских областях далеко за пределами его ареала. Кроме того, как хронологически, так и просто с точки зрения здравого смысла эта версия не работает, ибо русское население на севере Восточной Европы связывается с расселением носителей восточнославянской семьи языков, а они достигли восточноевропейского Северо-Запада примерно во второй половине I тысячелетия. Освоение же ими Севера происходило и того позднее. Первые русские переселенцы в рамках именно этой волны миграций (т. е. в рамках миграций носителей восточнославянской семьи языков), предположительно из района Ладоги, могли появиться на берегах Белого моря в IX в., но более интенсивное переселение на Север из ладожско-новгородско-псковской, владимирско-ростовско-суздальской и московской областей происходило в течение XII–XVI вв. Таким образом, все древнерусские солярные культы пытались уместить именно в первое тысячелетие после Р.Х., а их история на протяжении трех тысяч лет до н. э. пропадала.

Но, исследуя древнерусское религиозно-мифологическое наследие, я поняла, что у него более древние корни. За неимением разработанной терминологии я стала потерянный трёхтысячелетний период древнерусской истории называть дославянским (т. е. до расселения носителей восточнославянских языков в Восточной Европе), но индоевропейским периодом, связывая его с частью индоевропейского субстрата Восточной Европы. В последние годы я эту терминологию уточнила. А сейчас ещё получила поддержку со стороны исследований в рамках ДНК-генеалогии, которые стали долгожданным ресурсом для историков, поскольку предоставляют возможность сверять результаты исторических исследований с данными, полученными в этой новой области наук.

На реке Тобол. Фото С.М. Прокудина-Горского, 1914 г. Саамская семья. Фото начала XX в.