Прерванный полет

Было в меру прохладно, свежий ветерок коснулся его волос. У здания милиции Юрий увидел грузовик. В кузове вместе с двумя милиционерами сидело трое «указников» — хмурые, не выспавшиеся мужики, чем-то похожие друг на друга, как родные братья. За необычную работу, которую предстояло выполнить, им было обещано сокращение срока ареста на одну треть — с пятнадцати суток до десяти.

В другой машине — милицейском УАЗе Юрий увидел начальника милиции, его заместителя и Лихачеву. В куртке из светло-коричневой кожи, стройная Екатерина Даниловна походила скорее на девушку, спешащую на свидание, чем на районного судмедэксперта, выезжающего на эксгумацию.

«Однако женщина с характером», — уже не в первый раз подумал Юрий про себя, когда Лихачева сухо ответила на его приветствие. Понимая состояние эксперта, он доброжелательно заметил:

— С утра погода улыбается. С настоящим добрым утром, Екатерина Даниловна.

Лихачева поддержала разговор: — Похоже, погода не подведет. Дождь сегодня нам ни к чему. И все же полностью не разделяю вашего оптимизма, Юрий Владимирович.

Потом она спросила его об эксперте из области. Юрий подтвердил, что приедет Шевченко, добавил, что Белозеров будет ждать их в прокуратуре.

Машины тронулись. Солнечные лучи, пробившись сквозь стекла, начали ощутимо пригревать. Но когда подъехали к кладбищу, небо затянуло плотными серыми облаками.

Здесь их встретили тишина и покой. Над вершинами деревьев еле слышно шелестел ветер. По узкой песчаной тропинке вместе со сторожем, предупрежденным накануне, они прошли к могиле Жигулевой. Корначев увидел невысокий холмик с влажной черной землей. В середине его торчала фанерная дощечка без имени и фамилии, только число, написанное чернильным карандашом: «24 апреля 199… года». Фиолетовые буквы и цифры слегка расплылись, но были хорошо заметны.

Вся процедура заняла не более часа. Почва оказалась мягкой и податливой, что значительно облегчило труд «указников». Еще какое-то время ушло у Юрия на фотографирование могилы, гроба в могиле, вынутого гроба и на оформление протокола.

Когда у здания поликлиники, куда подъехали с черного входа, открыли крышку гроба, оказалось, что тело женщины, пролежавшее в земле несколько месяцев, почти не изменилось. Оно покоилось на простыне легкое, совсем невесомое. Лишь запавшие глаза да остро обозначившиеся скулы со следами плесени говорили о том, что женщина мертва. На носилках ее перенесли в комнату, где окна были закрыты черными плотными шторами. В полумраке поблескивали никелем рентгеновские аппараты.

Врач, ожидавший их, выключил матовый светящийся экран. Жигулеву положили на темно-коричневый полированный стол, поверх сложенной вдвое полиэтиленовой пленки.

— Екатерина Даниловна, где располагалось входное отверстие? — спросил рентгенолог.

— Вот здесь, — палец Лихачевой коснулся спины покойной. — По верхнему краю шестого ребра слева, лопаточная линия, направление канала косое, так что надо снимать и правую половину тела.

— Само собой, — согласился рентгенолог. Вращая массивную рукоять, он уставил экран над спиной женщины. — У меня приготовлено восемь больших кассет. Не знаю, будет ли толк, но главный приказал пленки не жалеть.

Он попросил всех выйти из комнаты. Лихачева осталась с врачом, они прошли за массивный свинцовый экран, где находился пульт управления. Комната погрузилась во мрак.

Раздалось едва слышное жужжание — аппарат подготовлен к работе, прозвучал короткий сухой щелчок — сработал затвор. Потом засветилась настольная лампа на столе, и рентгенолог ушел менять кассеты.

— Придется снимать все тело с головы до пят, — сказал он. — Экономии пленки не получится.

— Иного выхода нет, Иван Маркович. Они в Москве нашли какую-то бумажку. Криминалисты полагают, что это скорее всего направление в рентгеновский кабинет по поводу перелома. Локализацию травмы кости прочесть не удалось, и для опознания трупа снимки могут иметь огромное значение.

— Рады помочь, рады помочь, — напевая, Иван Маркович опускал аппарат все ниже, включал и выключал свет, менял кассеты. Невидимые лучи исследовали каждую клеточку тела покойной. Сделали шесть больших рентгенограмм. На две последние кассеты сняли грудь женщины с боков — слева и справа, каждый раз поворачивая почти невесомое тело.

— Минут двадцать уйдет на обработку пленки, — прикинул врач. — Посмотрим кости скелета на мокрых снимках, дальше дело за вами, Екатерина Даниловна.

В коридоре рядом со следователем она увидела Белозерова и Шевченко.

— А вот и мы, Екатерина Даниловна, — воскликнул прокурор. — Принимайте гостей, Игорь Александрович только с дороги.

— Как доехали?

— Без особых приключений, — ответил Шевченко, высокий, спортивного сложения мужчина с коротким ежиком седоватых волос. — Выехали рано, около пяти. За Озерцами шоссе ремонтируют, вот мы и задержались. — Он снял дымчатые очки в массивной оправе.

— Значит, рентгенография уже сделана. Что ж, оперативно работаете.

— А нам нельзя иначе, Игорь Александрович, — прокурор взглянул на Лихачеву. — У нас Катя на вес золота, одна, на весь район.