Прерванный полет «Эдельвейса»

Между тем 12 марта Главное командование люфтваффе отдало приказ для 4-го воздушного флота о приоритете целей. Главными объектами операций на Черном море должны были оставаться порты Севастополя, Керчи и Камыш-Буруна и подходы к ним. Цели, не имеющие прямого отношения к снабжению крепости, в том числе Новороссийск и др., нужно было атаковать в последнюю очередь. Основной задачей авиации был четко обозначен срыв снабжения Севастополя. «Фюрер ожидает, что отныне снабжение Севастополя и судоходство вокруг него должно прекратиться», – говорилось в приказе.

Оберет Вилд в рамках полученных инструкций решил проводить атаки советских судов методом быстрых последовательных нападений небольшими группами бомбардировщиков или торпедоносцев. Аналогичным образом стали планироваться и авиаудары по Севастополю и другим портам.

18 апреля во время полета над Черным морем обер-лейтенант Бётхер обнаружил советский конвой, направлявшийся в Севастополь. Фактически это были танкеры «Серго» и «Передовик» в охранении крейсера «Красный Кавказ» и эсминца «Незаможник». Бётхер сбросил на суда пять фугасных бомб, а затем сохранял контакт с ним до тех пор, пока не появились другие бомбардировщики и торпедоносцы II./KG26. По советским данным, конвой был атакован девять раз, однако все сброшенные бомбы и торпеды не достигли цели[17].

20 марта после долгого перерыва немецкие самолеты нанесли авиаудар по судам, разгружавшимся в порту Севастополя. К этому времени благодаря постоянным поставкам с материка противовоздушная оборона города стала одной из самых сильных в стране. «Сопровождение «Штук» на Севастополь. Черт возьми, это был фейерверк! – писал в дневнике оберлейтенант Хайнрих Сец из III./JG77. – Все воздушное пространство прикрыто огнем». Тем не менее штурмовики добились успеха. В результате близких попаданий был тяжело поврежден стоявший у причала танкер «Серго» водоизмещением 7600 тонн. На судне выгорели носовые помещения, но силовая установка уцелела, поэтому оно через некоторое время смогло своим ходом уйти на Кавказ.

Правда, не всегда намеченные операции шли гладко. К примеру, 21 марта I./KG27 «Бёльке» получила приказ совершить налет на Керчь. Однако вылет прошел несколько не по плану. «Несмотря на относительно хорошую погоду, лидирующее звено испытало трудности в поисках города, – писал в рапорте Ханс Райф из 3-й эскадрильи. – Как сумасшедшие мы кружили в пространстве Таманская – Темрюк – Новороссийск, где большинство экипажей в конечном итоге от отчаяния разбросали свои бомбы. Наконец, мы все оказались примерно в 25 километрах к северо-западу от г. Керчь. Нам уже было не до «дисциплины» и маневров, поэтому наши бомбы попадали на конечной станции и промышленных предприятиях на восточной окраине Керчи. Тяжелые зенитки несильно беспокоили нас здесь. Просто интересно, почему внимательные русские истребители не поймали нас над морем. Может быть, они приняли нас за красные бомбардировщики, которые практикуют полет на высоте 4000 метров».

Отразив удары Красной армии, командующий 11-й армией Эрих Манштейн сам планировал, как ему побыстрее закончить затянувшуюся Крымскую кампанию. Генерал-оберст так же, как и Гитлер, понимал, что для успеха в первую очередь необходимо окончательно изолировать полуостров от внешнего мира, прекратить или свести к минимуму снабжение оставшихся на нем советских войск.

Важную роль в этой задаче играла воздушная разведка. Манштейн попросил проводить подробную аэрофотосъемку вражеских укреплений, мобилизационных пунктов, складов и транспортных маршрутов по территории Крыма, а также морских путей, аэродромов и дорог на Северном Кавказе.

Основную работу в этом направлении по-прежнему выполняла 4-я эскадрилья Aufkl.Gr. 122. К примеру, 25 марта Ju-88D сфотографировали порты Керчи, Севастополя, Камыш-Буруна и Таманской, шоссе вдоль побережья Кавказа от Новороссийска до Туапсе, а также советские аэродромы и железнодорожные станции на северо-западном Кавказе (Крымская, Краснодар и Кропоткин).