Прерванный поцелуй

Лена:

Новое в зоологии. Крот-оратор.

И даже не оратор, крот-трепач.

Мотыльков:

Шутки в сторону, Ленка!
Лишь только в небо
Ты улетаешь – я сам не свой.
Что б я ни делал, где бы я ни был,
Я поднимаюсь вслед за тобой.
Я невидимкой делаюсь, таю,
Мчусь. Подо мной города, поля.
Я вокруг твоего самолёта летаю,
Как вокруг солнца летает земля.

Лена:

Не замечала.

Мотыльков:

Где ж тут заметить!

Наконец-то она почувствовала его состояние.

Лена:

Согрей мне руку. Замёрзла рука.

Мотыльков:

И разве ты Ленка? Ты дымка. Ветер.
Самолёт, улетающий в облака.
Всю жизнь мы рядом должны быть. Вместе.

Лена:

Всю жизнь?

Мотыльков:

Не такой уж долгий срок.
А у тебя такая профессия —
Она состоит из разлук и дорог.
Нет, я не мечтаю о тихой минуте:
Я, ты, самовар на столе…

(Ничего не могу с собой поделать – слышу голос Володи Бушуева, воплощавшего на лопасненской сцене Мотылькова, вижу его будто воочию: открытого навстречу людям, естественного человека).

В пьесе есть другого сорта персонаж-карьерист – Николай Маяк. Он, как и Мотыльков, инженер-подрывник, и слава героев его грызёт, он во чтобы то ни стало хочет прославиться.

В.С. Бушуев

А.В. Макаров

Начальник военно-инженерного института Тарас Петрович Очерет по очереди вызывает на ковёр Николая Маяка и Василия Мотылькова. Честолюбие, эгоизм Маяка на поверхности.

Маяк:

Не пройдёт и двух часов,
Самолёты взлетят. Нет их песен звонче!
Для меня сейчас в этом деле всё:
Или я лечу, или я окончен.
(Заметив удивлённое движение Очерета)
Я не так сказал. Не хватает слов:
Прошу вас, отдайте приказ: к полёту!

Очерет:

Так, ну, скажите, а Мотыльков
Способен выполнить эту работу?
В нём найдётся кусочек огня,
Достаточный для совершения взрыва?

Маяк:

Ваш вопрос удивляет меня.
Мне б одному поручить могли вы…

Очерет:

Прошу вас, на мой вопрос ответьте…

Маяк:

Он мой друг. Не мне говорить о нём.

Как следует понимать эту уклончивость? Ненадёжен Мотыльков? Маяк в нем не вполне уверен? И Очерет вызывает Мотылькова.

Очерет:

Ну-с, Мотыльков, как живёте?

Мотыльков:

Живём.

Полное отсутствие пафоса. Спокоен и прямодушен.

Очерет:

Вы догадываетесь в чём дело?

Мотыльков:

Всё ясно, товарищ начальник, без слов.

Очерет:

Надо действовать. Быстро и смело.
Вы готовы к этой работе?

Мотыльков:

Готов.
Но Маяк…

Очерет:

Разговор не о нём сейчас.
Вы готовы?

Мотыльков:

Готов.

Пьеса «Слава» и все другие пьесы и сценарии Виктора Гусева, к удивлению и сожалению, нынче не в ходу. Как полузабытый стратегический запас отечественной духовности этот термос с историческим бульоном, на котором этикетка: «Победоносный оптимизм социалистической эпохи» – хранится в запасниках страны. Именно это качество – исторический оптимизм оценили в пьесах и киносценариях современники драматурга Виктора Михайловича Гусева. Существо драматической коллизии, острая фабула пьесы в стихах «Слава», постоянная перекличка компонентов драмы с созидательным пафосом времени первых пятилеток – не изжившая себя история тридцатых годов двадцатого столетия, опыт героического поколения.

Борясь с коррупцией, сегодня, а не когда-нибудь, первый план в искусствах должны занять люди чести, доблести, впечатляющего созидательного потенциала. Таков социальный заказ нынешней эпохи. России необходим взлёт, а не натужное выползание из мирового кризиса. Следственно, необходимо духоподъёмное искусство, а не бесконечные сериалы о бандитах и сыщиках. Необходим концептуальный оптимизм сродни заразительной вере поэта Виктора Гусева в победоносность, в творческий гений талантливой русской нации.

Автор пьесы «Слава» – Виктор Гусев