Пресечение вселенных. Книга 3. Око Мира

  Кто-то скажет – вот ещё один диктатор. Но это не так. Виктор Иванович никогда не стремился к личной власти – ни к политической, ни к административной, ни к относящейся к духовной сфере. Его интересовал итог. Поэтому он искал возможности влиять на власть, управляющую людьми. На атмосферу власти. На отделение зёрен от плевел. А где во времена развитого социализма в СССР можно было повлиять на этот процесс, используя для этого любые доступные средства, не опасаясь последствий и не завися от личностей? Только в Конторе. В этой самой таинственной и мощной структуре государства, не подотчётной никому. Перед Конторой трепетали даже генсеки и политбюро. Поэтому Виктор Иванович, честно пройдя всю карьерную цепочку – от учебных классов разведшколы до руководящих кабинетов, занял в этой структуре самую выгодную ступень: стал первым заместителем Главного. В его руках была и власть, и средства, и все ниточки политики и государства. А в случае чего, своей головой отвечал не он, а глава этого, обладающего, практически, неограниченной властью, ведомства. Он пережил не одного такого Главного. Потому что всегда умел быть нужным. Без него любая голова или глава – старая и новая – была, как без рук. И часто он делал так, что даже его правая рука – согласно евангельскому совету – не знала того, что делала левая. Не говоря уж о голове. Главе. Но был один момент, который очень огорчал Виктор Ивановича – полномочия его и Конторы ограничивались, в основном, рамками СССР. И с некоторых пор он очень хотел взять в свои руки и мировые ниточки. Чтобы влиять не только на процессы, происходящие в этом государстве. А оно, закосневая в устаревших формах правления, всё более теряло поворотливость и темпы. И этому реакционному монстру, чтобы далее двигаться по пути прогресса, надо было слиться с прочим человечеством. Монстр – СССР – должен был развалиться. И задача эта была по плечу только титану. Возможно, Виктор Иванович – невысокий, плотный, слегка лысеющий чиновник – и был таковым. Титаном в тени. Кукловодом в тени системы. Её же порождением. И тогда Виктор Иванович поставил своей задачей сдвинуть этого колосса на глиняных ногах, подтолкнуть его в пропасть. Вместо него должно было возникнуть нечто мобильное и прогрессивное. Это именно он первый приложил свою руку к началу крушению социалистической империи, не оправдавшей его надежд. Потому как эта проржавевшая и косная система основательно подавляла свободное развитие той личности, которую он столь ценил – зёрен. Индивидуумов, интеллектуалов, вершины творения. Этот колосс давил, гасил гениальные проявления свободной личности, стоял на пути у прогресса. Виктор Иванович поначалу осторожничал. Он поначалу лишь слегка приоткрыл железный занавес, сделав перестановку кадров в верхах, умерив давление всей системы на свободу проявления личности и снизив жёсткость механизма наказания – судебного и карательного. Подспудно, нигде не засветившись, через своих людей, он изгнал страх и безынициативность из общества. Благо – Сам слегка впал в маразм и ничем уже особо не интересовался. Однако это были лишь небольшие послабления, не затронувшие общую атмосферу социалистического общества. Гайки были закручены слишком жёстко. И заржавели, прикипели. Их надо было срезать к чёртовой бабушке совсем. Поскольку, как показала жизнь, эта схема общественного устройства была абсолютно нежизнеспособна. Она растила в основном плевелы – вялых, безынициативных, запуганных людей, ни к чему не стремящихся, радеющих лишь об одном – не высовываться из массы. И все потихоньку приворовывали. Конечно, начав рушить прогнившую систему, Виктор Иванович знал, что рано или поздно всё здесь развалится, ухнет в тартарары – там голова, там ноги. Как и положено глиняному колоссу. Но он не предполагал, что она настолько прогнила и что это произойдёт так быстро, а главное – что этот процесс затронет и саму Контору. Ему всегда казалось, что она нерушима. Но она рухнула, как и всё, что было создано этим коллективом безынициативных людей. Слишком сросся этот конгломерат. И Виктору Ивановичу стоило немалых усилий сохранить хотя бы частичку Конторы, которая потом и возродилась под новой вывеской. Как Феникс из пепла. Потому и букву 'Ф' в аббревиатуру вставили. А задачи и методы… Чего мудрить – они остались прежними: защищать государство не столько от внешнего врага, сколько от внутреннего. И держать бесконечную круговую оборону. Быть государством в государстве. Виктору Ивановичу не нравилось и то… общество, которое возникло на месте прежнего. Оно было ничем не лучше прежнего. Плевелы разрослись ещё больше, а свобода личности проявилась каким-то уродливым образом. Основой и мерилом успеха стали деньги. В верха полезла какая-то мразь. Расцвела наркомания, сексуальные извращения, стали нормой беспринципность и хамство. А мозги, те, что ещё чего-то стоили, потекли за рубеж. Виктор Иванович с отчаянием наблюдал за ядовитыми плодами перестройки и скрипел зубами. Ему казалось, что с волной перестройки унесёт в пропасть именно полову и плевелы, а не последнюю пшеницу… Такое г…не тонет при любом строе. Он с отвращением наблюдал, как по родным просторам носилась мутная волна перемен, баламутя по гнилым закоулкам всё отребье, и вынося его к вершинам власти: 'Кушайте, господа!' Виктор Иванович не хотел есть этого блюда, но приходилось. И иногда он даже с теплотой вспоминал прежние времена, такие… предсказуемые. Хотя и там было полно тех же уродов и тех ещё плевел. Но не до такой же степени исчадий ада, прости господи. С этим надо было что-то делать. Довершать начатое. Но как? И на этот раз он решил пойти нетрадиционным путём. В прямом и переносном смысле – менять не людей, а их место под солнцем. Не захотел Иисус это делать, сделает Виктор Иванович.