Преследуемый Зверем Братвы (ЛП)

Моя рука сжимается на его горле. Я придавливаю его к стене, снова, и снова, и снова, пока его глаза не закатываются. Я сжимаю так сильно, как только могу, рыча ему в лицо, когда чувствую, что его горло раздавлено под моей хваткой. Его тело обмякает, и я роняю его, как мешок с навозом, на пол.

В квартире царит тишина. Женщины нигде не видно. Но когда я оборачиваюсь, то вижу девушку, выглядывающую одним глазом из-за двери.

— Теперь ты свободна, малышка, — тихо рычу я.

Я поворачиваюсь и выхожу из квартиры. Я иду по коридору, спускаюсь по лестнице во двор. Я слышу вой сирен и визг автомобильных шин. Я вижу мигающие огни. Они ждут меня.

Я весь в крови. Никогда не будет “нет срока” в тюрьме за преступления, которые я совершил сегодня. Но после этого? Я слабо улыбаюсь. После этого тюрьмы не будет. Меня за это повесят.

Но это нормально. Я останавливаюсь в парадной здания. Снаружи я вижу, что останавливаются полицейские машины, а за ними прячутся полицейские с пистолетами. Серый, грязный двор усеян красивыми, ярко раскрашенными бабочками.

Ничего страшного, что это конец. Я принес в этот мир много боли. Но я сделал одну хорошую вещь. Вот что важно.

Я толкаю двери и выхожу на ослепительный свет полицейских прожекторов. Они кричат мне, чтобы я поднял руки вверх. Я продолжаю идти. Они снова кричат, и я закрываю глаза, снова хватаясь за пистолет.

Но вдруг я слышу тихий голос, кричащий: “nyet! Я начинаю поворачиваться, но она опережает меня. Ее маленькие руки крепко обхватывают меня, обнимая, когда она встает между мной и полицией.

— Nyet! — кричит она, зажмуриваясь. — Nyet! On spas menya!! — Он спас меня.

Они продолжают кричать ей, чтобы она убиралась от меня. Но вместо этого они внезапно бросаются в атаку. Мои руки поднимаются вверх, и я вздрагиваю, когда ее оттаскивают от меня. Затем они швыряют меня на землю и выкручивая мои окровавленные руки, чтобы надеть на меня наручники.

Я навсегда сяду в тюрьму. Но я не мертв и не полон полицейских пуль. И когда ее уводят, я улыбаюсь.

Я сделал одну хорошую вещь. И эта хорошая вещь только что спасла мне жизнь.

Настоящее время:

Внутри секретного дома, я наконец-то могу дышать. Всю дорогу сюда я оглядывался через плечо. Я проделал долгий путь, хотя она ранена, потому что мне пришлось это сделать. Я возвращался назад, делал ложные повороты и десять раз менял курс, прежде чем наконец проскользнул внутрь. И теперь мы в безопасности. По крайней мере, на данный момент.

Я смотрю на Нину, и мой рот сжимается. С ней все в порядке, я это знаю. По дороге сюда я останавливался две дюжины раз, чтобы убедиться в этом. Она отключилась, но дышит ровно, и кровь, пропитавшая мою рубашку, кажется, остановилась.

Я врываюсь в кабинет начальника с большими витражами. Внизу в темноте неподвижно и пыльно лежат старые ткацкие станки времен швейной фабрики. Это было мое убежище с тех пор, как я приземлился в этом городе. Здесь она будет в безопасности.

В дальнем конце огромного кабинета я уложил ее на большую кровать, которую принес несколько недель назад. После каменного матраса, на котором я проспал десять лет в своем ледяном гулаговском аду, теплая кровать казалась роскошью, которую я никогда больше не почувствую. Как и прикосновение к мягкости женщины. Или вообще видеть ее, если уж на то пошло. Но вот я здесь, со всем этим.

Я уложил ее. Я хмурюсь, скользя взглядом по ее спящей фигуре. На ее одежде кровь. Пульс в норме, дыхание ровное, но у меня не было времени осмотреть ее, убедиться, что она не слишком сильно ранена взрывом.

Я рычу про себя. И снова тот, кто охотится за ней, едва не причинил ей боль. Я знаю, что это тот же самый кусок дерьма, который был в ее доме и осквернял его. Я спешил обратно в больницу, когда мой телефон предупредил меня о взрыве оконного раствора. После этого уже не было никаких сомнений, оставалось только идти по горячим следам.

Люди, которых я убил сегодня вечером, были теми же самыми людьми из автокатастрофы, из-за которой она попала в больницу. Не то чтобы у меня было время их разглядывать. Но я мог видеть небольшое количество случайной Братвы и других криминальных чернил. Эти люди были заказными, как и крушение. Половина людей, которые следили за ней, мертвы. Остальные ранены. Если бы меня там не было…

Я зажмуриваю глаза. Я не могу об этом думать. Я не могу позволить себе пойти туда. Я провел десять лет, гадая, что стало с ангелом, который спас меня. Я нашел ее не только для того, чтобы потерять. Я не потеряю ее.

Я открываю глаза и хватаю складной нож со столика. Я наклоняюсь над ней и подношу нож к ее полуразорванной, окровавленной одежде. Они легко разрезаются, и внезапно она оказывается передо мной обнаженной.

Лучший, хороший человек может отвернулся бы. Но я нехороший человек. И нет такой силы в этом мире, которая могла бы помешать моим глазам впиться в каждый дюйм ее тела в этот момент. Я видел ее издалека. Я наблюдал, как она раздевается, и видел, как она трогает себя под простыней.