Преследуя Аделин

Моя подруга рычит, сильно хватает меня за руку и крепко обнимает. Наконец она отпускает меня, и все, что я чувствую, – это огромное облегчение с нотками сожаления.

– Позвони мне, если он вернется.

– Позвоню, – вру я.

И она уходит без лишних слов, захлопнув за собой дверь.

Я выдыхаю, достаю нож из ящика и устало плетусь в ванную. Мне нужен долгий, горячий душ, и если этот гад решит помешать мне, то я с радостью прирежу его за это.

16-е мая, 1944

Позже Джон спросил меня. Он всегда спрашивает, чем я занималась, когда я остаюсь дома одна.

Я сказала, что присматривала за домом и играла в крокет.

Сере четырнадцать, и она может делать уроки сама. Поэтому мне всего лишь нужно позаботиться об ужине к его приходу.

Это мои обычные женские обязанности.

Он меня подозревает.

Он начал замечать изменения в моем поведении.

Не могу отрицать, в последнее время я веду себя иначе. С тех пор, как в мою жизнь вошел тот странный мужчина. Через окно.

Он все еще не заговаривает со мной. Неважно, сколько бы я ни умоляла его. Сколько бы ни спрашивала его имя. Откуда он. Откуда он меня знает. Чего он от меня хочет.

Все безуспешно.

Я так отчаянно хочу услышать его голос, что начала предлагать ему всякие вещи. Плохие вещи.

Поцеловать его. Прикоснуться к нему.

Он улыбается мне, но не уступает.

Шепот его пальцев на моей щеке, и он уходит, оставляя меня ждать его следующего появления.

Глава 5

Манипулятор

Ветерок подталкивает мое тело вперед, словно уговаривая прыгнуть. Сделать прыжок и упасть в объятия смерти.

Ты не пожалеешь.

Эта маленькая навязчивая мысль задерживается во мне. Почему-то мне кажется, что разбиться об острые скалы было бы, мягко говоря, досадно. А что, если я умру не сразу? Что, если при падении я чудом выживу, и мне придется лежать там, переломанной и окровавленной, до тех пор, пока мое тело окончательно не испустит дух?

Или вдруг мое тело откажется сдаваться, и я буду вынуждена провести остаток жизни в качестве овоща?

Все из этого достойно сожаления.

От размышлений меня отвлекает покашливание.

– Мэм?

Я поворачиваю голову и вижу высокого пожилого мужчину с мягкими чертами, которые практически успокаивают меня. Его седые, редеющие волосы слиплись на лбу от пота, а одежда испачкана грязью и слизью.

Его взгляд мечется между мной и краем обрыва, на котором я стою, испуская нервозную энергетику. Он решил, что я собираюсь прыгнуть. И пока я продолжаю просто смотреть на него, я понимаю, что не даю ему повода подумать иначе.

Я не двигаюсь.

– Мы уезжаем на ночь, – сообщает мне мужчина.

Он и его бригада весь день приводили в порядок мое крыльцо, в чем оно так отчаянно нуждалось. При этом они также гарантируют, что моя нога теперь не провалится сквозь прогнившее дерево, что, вероятнее всего, значит, что я не подхвачу сепсис.

Он оглядывает меня с ног до головы, его брови опускаются, а озабоченность, кажется, все растет. Вокруг нас, кружась, гуляет сильный ветер, путая мои волосы. Я откидываю пряди и замечаю, что он все еще не сводит с меня глаз.

Когда я была младше, бабушка не разрешала мне подходить к обрыву. Он всего в пятнадцати метрах от поместья. От вида здесь захватывает дух, особенно на закате. Но ночью без фонарика разобрать, где край, просто невозможно.

Сейчас солнце уже опускается к линии горизонта, отбрасывая на этот одинокий участок скалы мрачные тени. Я стою в метре от опасности, мои жизнь и смерть отделены лишь скалистым краем. Скоро он станет неразличим.

И если я не буду осторожна, то тоже исчезну.

– С вами все в порядке, мисс? – спрашивает он, делая шаг вперед.

Я инстинктивно отшатываюсь назад – к краю обрыва. Карие глаза мужчины увеличиваются до размеров блюдца, и он тут же останавливается и поднимает руки, будто пытается удержать меня от падения с помощью Силы. Он просто пытался помочь, а не напугать меня. А в ответ я испугала его до смерти.

Наверное, все это время так оно и было.