Преследующий хаос (ЛП)

— Нет, — прошипел я. — Ты, блядь, будешь держать эту задницу и киску там, где я приказал. При любом раскладе, я трахну тебя в этой комнате сегодня вечером.

Она вздохнула.

— Я не знаю всех причин, но я могу сказать тебе, что у моего отца и Разра много общих деловых интересов. Они оба ненавидят ваш клуб королевских ублюдков.

Причины Разра были очевидны. Его отец убил нашего предыдущего президента, Киса и еще одного члена клуба. В отместку мы уничтожили его отца, Шрама, и брата, Кислоту.

Наши клубы были в состоянии войны, и это продолжалось с 2002 года, когда все это дерьмо произошло.

— Я знаю, почему Разр ненавидит клуб. Расскажи мне о Джоне.

Крепко взяв древко флоггера в руку, я медленно провел локонами вверх по задней части ее правой ноги, позволяя хвостам щекотать ее кожу.

Скайла задрожала.

— Пожалуйста.

Это было не из-за возбуждения. Она не хотела говорить о своем отце.

Чертовски плохо для нее.

— Отвечай мне, — предупредил я, взяв флоггер и ударив им ее по правой щеке.

— Ай, — взвизгнула она, тяжело дыша, когда начал появляться красный рубец.

Я не ударил ее достаточно сильно, но так, чтобы она поняла, что я не дурачусь, задавая вопросы.

— Скайла?

— Мой отец ненавидит тебя, потому что ты убил его сына, моего сводного брата Боуи.

Моргая, я отшатнулся, чуть не упав на стул. Как это было возможно, черт возьми? Боуи Стэнтон атаковал Перекресток с самоубийственной миссией. Он был гребаным членом Кровавых Скорпионов. Когда он врезался на своем байке в забор, я был ближе всех к воротам. Боуи поднял пистолет и прицелился. У меня не было времени подумать. Я застрелил его, прежде чем он смог причинить вред кому-либо из моих братьев.

Его смерть вызвала шумиху. Сенатор Джон Митчелл лоббировал ужесточение законов об оружии и пытался сплотить граждан Тонопы, Хоторна и близлежащих городов против нашего клуба, ссылаясь на то, что мы были клубом вне закона. Я никогда не понимал, почему это казалось ему таким личным.

Теперь я знал.

Мы полагали, что хит был санкционирован из-за войны со Скорпионами. Казалось, что это отчасти правда. У сенатора были серьезные отношения с Разром, но зачем посылать своего сына в Перекресток? Это не имело никакого смысла.

— Зачем Боуи врезался своим байком в ворота? Зачем он вообще, блядь, пришел в Перекресток?

— Я не знаю. Может быть, он был под кайфом. — Она опустила голову на скамейку. — Или, может быть, это был вызов.

— Черт, — выругался я.

— Все, что я почувствовала, это облегчение, узнав, что он умер.

— Повернись, — приказал я, бросив флоггер на пол. — Как ты могла держать что-то подобное в секрете? — Мне нужно было знать это в первую очередь.

— Я ненавидела Боуи, — выплюнула она, перекатываясь на бок, прежде чем соскользнуть на пол, вздрогнув, когда ее нежный зад коснулся пола. — Его смерть стала моей выгодой.

Что, черт возьми, это значит?

— Объясни.

Ее подбородок приподнялся. Я знал этот упрямый взгляд.

Прекрасно. Я встал на ноги, целеустремленно подходя к ней.

— Вставай.

— Даниэль, есть некоторые вещи, которые ты не хочешь знать. Поверь мне. — Она не подчинилась, бросив на меня умоляющий взгляд.

— О? Ты думаешь, что это тебе решать? — Мой голос был напряженным.

Она знала, что зашла слишком далеко. Лежа на спине на скамейке, она широко раздвинула ноги. Ее пальцы опустились между ее бедер, касаясь своей киски.

— Трахни меня, Даниэль. Давай забудем всю эту чушь. Пожалуйста.

Я бы не смог этого сделать, даже если бы она меня соблазнила.

— Этого не случится. Пока нет. — Я прижал ее спиной к скамейке, мой пах прижался к ее клитору. Конечно, у меня был бешеный стояк, но я сохранял контроль. — Расскажи мне о Боуи.

Она прикусила губу, чуть не до крови.

— С детства он приходил в мою комнату и раздражал меня, ломал мои вещи и просто был злым. Мой отец никогда не останавливал его. — Она повернула голову в сторону, тяжело втягивая воздух в легкие. — Боуи надоело, что я рассказываю об этом нашему отцу. Он называл меня стукачкой.

Блядь. Мне не понравилось направление, в котором, казалось, развивалась эта история.

— Однажды ночью он пробрался в мою комнату. Мне было всего двенадцать.

Слова Ксенона прокручивались в моей голове. Сломанный таз в двенадцать лет.

— Что он сделал? — Спросил я, когда мои руки скользнули вверх по ее бедрам и остановились на талии. Я должен был продолжать прикасаться к ней, потому что желание что-то уничтожить поглотило меня.

— Я еще не знала, что такое секс. Когда он засунул в меня свой член, я подумала, что умираю. Было так больно, что я закричала. — Ее голос дрогнул, и она шмыгнула носом. — Он накрыл мой рот, врезавшись своим телом в мое. Я всегда была миниатюрной. Он был таким грубым, намного старше и крупнее меня, — она подавилась рыданием.

Я притянул ее в свои объятия, желая, чтобы Боуи был все еще жив, чтобы я мог, черт возьми, убить его снова.

— Мне очень жаль.

— Мой отец, — прошептала она, уткнувшись головой мне в грудь, — он мне не поверил. Его идеальный сын Боуи никогда бы не сделал ничего подобного, что означало, что я, должно быть, шлюха.

— Черт, — выругался я, обнимая ее крепче.