Пресс-хата для Жигана

Бывший подследственный ремесла своего не бросил. По-прежнему рисовал левые ксивы, водительские права и прочие бланки. Раз в квартал несостоявшийся художник приносил Петрушаку конверт с деньгами. Между ними был негласный уговор: «художник» серьезных бумаг не подделывает, о самых интересных заказах сообщает Геннадию Семеновичу и регулярно отстегивает оговоренную сумму. Следак, в свою очередь, обеспечивает ему прикрытие, как особо ценному осведомителю.

Ментовская крыша стоит дорого, но «художник» не роптал. Договор устраивал обе стороны.

В этот день Геннадий Семенович Петрушак ждал не только заветный конверт.

Ровно без четверти два в кафе вошел аккуратно одетый субъект, похожий на гида интуристовских групп. Осмотрев зал сквозь очки в золотой оправе, он уверенно направился к столику, где сидел Петрушак. Элегантный гость резко отличался от неопрятного следака, как фазан от взъерошенной городской вороны.

— Привет, Репин. Когда персональную выставку в Третьяковской галерее откроешь? — поддел изготовителя фальшивок Петрушак.

Следак чувствовал себя неважно. Перед глазами маячили стройные ноги официантки, а услужливое воображение дорисовывало то, что скрывалось под коротенькой кружевной юбкой. Неудовлетворенное желание вызвало у следака злобу.

— Издеваетесь, Геннадий Семенович. — вяло отмахнулся рисовальщик фальшивок, известный в криминальных кругах под прозвищем Картон.

Без лишних слов он достал из внутреннего кармана конверт. И, передавая деньги, не удержался от ответной колкости:

— Пересчитывать будете?

— Борзеешь, Картон. Нюх потерял? Хочешь в камере поюморить? — принимая конверт, пригрозил следователь.

— Вы меня не так поняли, — заюлил подопечный.

— Не гони волну, Тициан. Я тебя понял, как надо. Работа у меня такая: козлов вроде тебя понимать.

На всякий случай Геннадий Семенович приоткрыл конверт, сунул в него руку и когтем перебрал аккуратную стопку купюр. Затем, неожиданно для гостя и даже самого себя, понюхал их, ощутив тот специфический запах, который имеют лишь купюры, только что вышедшие из типографии Гознака.

— Не доверяете, — обиделся Картон, снимая очки.

Без них рисовальщик походил на подслеповатого крота, выползшего из норы погреться под ярким летним солнцем.

— Золотое правило: доверяй, но проверяй, — бросил следователь, перекладывая содержимое конверта в потертое портмоне, напоминавшее изношенную подошву.

Кафе стало наполняться посетителями. В соседней конторе наступил обеденный перерыв. Однако столик, где сидели следак и Картон, все обходили стороной — их вид мог любому испортить аппетит.

— Что нового в мире? — за невинным вопросом Петрушака скрывалось требование информации.

— Ничего интересного, — уклончиво ответил гость.

— А если напрячь извилины?

— Напрягай не напрягай, все по-прежнему.

— Слушай, Картон. Тут ребята из соседнего отдела одного ухаря повязали. Вдувал в подземном переходе удостоверения инвалидов второй группы. Твои разукрашки?

Поставив локти на стол, Петрушак подпер подбородок. По большому счету левые удостоверения его не интересовали. Подобным ремеслом забавляются любители, имеющие доступ к множительной технике или обладающие элементарными навыками рисования и гравировки. Но подопечного следовало держать в страхе, иначе выйдет из повиновения.

Гость секунду молчал, нервно заламывая тонкие пальцы.

— Чего нахохлился, Картон? — гипнотизируя рисовальщика взглядом, спросил следак.

— Я по мелочовке не шустрю. Не мой профиль.

— И на старуху бывает проруха.

Изготовитель фальшивок оскорбленно поджал губы. Вернув очки на прежнее место, отверг необоснованные подозрения:

— Разве мало шантрапы в подземных переходах тусуется? Что, мне за каждого урода отвечать? Вы, Геннадий Семенович, извините, сегодня не в своей тарелке. Пургу гоните не по делу. Наезды какие-то бестолковые устраиваете. Объясните толком, зачем напрягаете. А то базара не получится.

— Ладно, Картон. Не напрягайся, Ты прав. До дешевого фальшака мне дела нет. Это я так. На понт беру, — изменил тон Петрушак.

Он нагнулся. Исчезнув под столом, достал видавший виды портфель, положил потертое хранилище документов себе на колени. Долго возился с тронутыми ржавчиной замками. Потом что-то перебирал в картонной папке. Картон следил за его манипуляциями с нескрываемым отвращением.

«Вот жмот. Капусту рубит — по-черному, а одет как обсос. Даже кейса купить не может. Ходит, точно бомжара с позорной котомкой… Хотя на хрена ему понты кидать. За Петрушаком власть. Захочет — небо в полоску нарисует, а захочет — даст подышать», — невесело размышлял Картон.

Найдя нужный документ, следователь бросил незакрытый портфель под ноги, зачем-то взял со стола розовую бумажную салфетку с обрезными краями, расстелил и выложил на нее книжицу в черной обложке с золочеными уголками. По формату и толщине документа Картон сразу определил, что перед ним паспорт.

— Взгляни, — велел следак.

Тонкие пальцы Картона перелистнули страницы. Он поднес документ к глазам, внимательно рассмотрел фотографию, прочел данные владельца паспорта.

— Ну? — нетерпеливо спросил следак.