Пресс-папье

Правда такова: если вы хотите увидеть язвы, желтые белки, бессвязную речь, расстроенную координацию движений, рвоту и неспособность ходить, не цепляясь ногами за землю, ищите пропойцу. Один из великих, но замалчиваемых секретов нашего века и веков предшествовавших состоит в господстве алкоголизма в жизни как общественной, так и частной. Мы знаем нескольких пьяниц, избранных нами в мишени для шуточек, – Оливера Рида, Джорджа Брауна, Джорджа Беста и иных, но игнорируем то обстоятельство, что немалое число журналистов, политиков, писателей, адвокатов, судей, финансистов и государственных служащих пьют столько, что любой врач описал бы их как функциональных алкоголиков. Алкоголь – наркотик более опасный, чем многие из тех, что поставлены вне закона. Богатые алкоголики, как и богатые наркоманы, могут годами жить, употребляя напитки достаточно высокого качества, – по улицам слоняются, пошатываясь, затевая драки, воруя, бессмысленно портя чужую собственность и скатываясь в итоге к бродяжничеству и деградации, наркоманы и алкоголики бедные и малообразованные.

Древние греки говорили, что вино – зеркало души. Только дурак винит зеркало, если ему не нравится то, что оно показывает. Запрет спиртного, вводимый по той причине, что существуют люди, не способные с ним справляться, представляется большинству из нас смехотворным и нестерпимым; но ведь и запрет определенных наркотиков можно рассматривать как глупость и притеснение. И мы знаем, что врачи и сотрудники тех правительственных и неправительственных организаций, которые борются с огромными преступными сообществами, наживающими, как некогда бутлегеры, деньги на незаконности героина, кокаина и марихуаны, все чаще и чаще говорят о необходимости декриминализации наркотиков.

Трезвость есть создаваемое химическими процессами состояние разума, которое многие из нас способны выносить лишь в течение коротких промежутков дневного времени. На небесах, я полагаю, пьют все – с приятностью и разумением. На земле же нам следует противиться не злоупотреблению спиртным, но злоупотреблению человеческими жизнями, которое доводит людей до запойного пьянства. Для образованного выпивохи запрет доброго солодового виски или «Шато-Марго» выглядел бы преступлением против щедрости природы и артистичности человека; то же самое мог бы сказать знаток и любитель о запрете наилучшего производимого в Андах кокаина или марокканской золотой конопли. Пребывающий в своем уме человек вряд ли попытается решить проблему грабежей, поставив вне закона собственность.

Приближается 1991 год, и мне пора уже пробежаться по магазинам, как пробежитесь, уверен, и вы, чтобы запастись парой сотен бутылок, которые позволят нам должным образом встретить его. Желаю всем наидобрейшего здоровья.

Адские усищи

Лет примерно восемь назад, когда я был человеком более юным и лопоухим, чем ныне, я получил в свое распоряжение еженедельное пятиминутное «окошко» в воскресной программе Би-би-си-1, называвшейся «Б-15». Я знаю, каждый из читателей «Телеграфа» просто-напросто помешан на Радио-1 и ничего другого не слушает, поэтому не стану напоминать вам о существовании на этом радио программы новостей, именуемой «Постоянная тема». Я же представлял в «Б-15» пародию на нее, каковой присвоил, что определенно свидетельствует о моей смелости и могучем воображении, название «Тема постоянства». Я проработал там недель пять, а затем началось вторжение на Фолклендские острова. В виде реакции на него я наспех соорудил «персонажа» по имени Бевис Марчент, одного из тех не вылезающих из бронежилета репортеров, что норовят узнать все новости военного жаргона на десять секунд раньше коллег. Свои депеши он неизменно завершал словами: «…Бевис Марчент, порт Стенли? Нет, спасибо, летать я еще не научился». Шуточка по всем меркам неуклюжая, согласен. Однако настал день, когда на радио валом повалили письма и телефонные звонки. «Неужели этот человек не понимает, что нас, скорее всего, ждет военный конфликт? Что погибнут люди? Как можно с этим шутить?» Естественно, я эту работу мигом бросил.

Вообще же вопрос о роли комедии во время войны остается довольно щекотливым. Я не знаю в настоящий момент ни единого комика, готового посмеяться над страданиями и жертвами; равным образом я не знаю ни единого комика, который был бы рад ограничиться вполне очевидным, приемлемым для всех высмеиванием Саддама Хусейна.

Стоит отметить, что в пору Второй мировой войны незабываемые комедии того времени высмеивали не столько Гитлера, сколько британскую бюрократию, систему пайков, уполномоченных по гражданской обороне, штабных офицеров и прочие прикрасы большой войны. Возможно, если война в Заливе, не дай бог, затянется, возникнут и посвященные ей комедии. Впрочем, пока жизнь остается суровой и строгой.