Пресс-папье

БРУКШОУ. А еще сильнее поразило его то обстоятельство, что все ошибки и лишь очень немногие из верных ответов написаны одними чернилами, а все вычеркивания и исправления, обычно вносимые под конец экзамена в уже законченную работу, – другими. Вам это не кажется странным?

ДОМИНИК (сквозь стиснутые зубы). Черт!

БРУКШОУ. Из аббатства вызвали брата Алоизиуса. Он – художник-иллюминатор и признанный специалист по рукописным текстам.

ДОМИНИК. Ну еще бы.

БРУКШОУ. И он заявил – и даже поклялся святым Домиником…

ДОМИНИК. Ха!

БРУКШОУ…Что работа написана двумя совершенно разными почерками. Прежде чем полностью аннулировать полученную Картрайтом оценку и начать от имени Ассоциации приготовительных школ официальное расследование, они позвонили мне, дабы выяснить, не смогу ли я как-то объяснить все это. Я ответил, что попрошу вас перезвонить. (Короткая пауза.) Итак? У вас имеются какие-либо объяснения?

ДОМИНИК. Ладно, что сделано, то сделано, не так ли? Господи, какая дурь! Я просто не смог устоять перед соблазном исправить одну-две глупые ошибки… а потом, ну, вы знаете, Герберт, как это бывает, потом я словно помешался – исправлял их, исправлял и остановиться не мог. Ах, чтоб меня! Это конец, Герберт. Будет скандал. И после него я уже не смогу стать директором школы – родители начнут строчить жалобы, Ассоциация меня не утвердит… Впрочем, все это и неважно, поскольку Джейн наверняка разорвет нашу помолвку. Боже, боже! Все, Герберт, мне крышка.

БРУКШОУ (ласково). Вы не думаете, что родители Картрайта подадут на вас в суд?

ДОМИНИК. А, так вы не знаете? Он сирота.

БРУКШОУ. Правда? Но как же, в таком случае, он смог позволить себе учебу в нашей школе?

ДОМИНИК (думая о чем-то). О, там все довольно странно, существует созданный специально для него доверительный фонд. Руперт… э-э, Картрайт сам его контролирует… (Изменившимся голосом.) Он сам его контролирует!

БРУКШОУ. Вы хорошо себя чувствуете, Доминик? Что с вами?

ДОМИНИК (спохватываясь). Что? Нет, ничего. Решительно ничего. Просто пытаюсь понять, как мне лучше поступить, вот и все.

БРУКШОУ. Хотите честно?

ДОМИНИК. Был бы вам очень признателен.

БРУКШОУ. В таком случае, боюсь, лучше всего будет – для всех, кого затрагивает эта история, – если вы немедленно покинете Чартэм.

ДОМИНИК. Да. Думаю, вы правы. Наверное, это и впрямь будет «лучше всего».

БРУКШОУ. Я могу договориться с Эмплфортом, если вы сами расскажете обо всем Джейн и Картрайту… Боюсь, нам придется подыскать для мальчика другую школу. Жаль, конечно, Эмплфорт пришелся бы ему в самую пору. Ладно, чем быстрее все это закончится, тем лучше, никому не нужно, чтобы новая эра Чартэма началась со скандала. А так мы сможем его избежать. Да и в конце-то концов, триместр все еще продолжается.

ДОМИНИК. Верно. Но, честно говоря, Брукшоу, я предпочел бы, чтобы Джейн вы занялись сами. Я не умею обращаться с женщинами. Стоит мне заговорить с ними, как они начинают либо плакать, либо раздеваться. Джейн проделывает и то и другое сразу, а мне сейчас вынести это будет трудно. Договорились?

БРУКШОУ. Ладно, как хотите. Должен сказать, Доминик, вы восприняли случившееся очень достойно…

ДОМИНИК. Не знаю, какой из вас получится директор. Думаю, слюнтяистый. Учеников вы держать в узде умеете, а вот учителей? Они же будут вертеть вами как хотят, нет?

БРУКШОУ. Ну не знаю. Конечно, мне не всегда удается точно выражать мои мысли, однако…

ДОМИНИК. Я был бы хорошим директором, Брукшоу, поверьте. Я не вульгарен, не так изуродован, как вы, мне просто… случается дурно вести себя, время от времени. Думаю, вам, Брукшоу, я, в общем и целом, противен. Как и всем неудачникам. Жаль, но тут уж ничего не поделаешь.

БРУКШОУ. Но, послушайте, Кларк…

ДОМИНИК. Ой, заткнитесь. Как вы теперь жить-то будете – без моих побоев?

БРУКШОУ. Думаю, вам пора начать укладываться.

ДОМИНИК. Да. (Долгим взглядом окидывает зал.) Постарайтесь сделать так, чтобы эти парты оставались заполненными, Брукшоу. Как правило, сластей в них больше, чем учебников. (Начинает опустошать ящик собственного стола, выгребая из него конфискованные водяные пистолеты, пластмассовых зверушек, конфеты и т. д.) И подыщите для себя на вторники и четверги какое-нибудь полезное занятие. Да, кстати, ореховую пасту оставьте себе, не думаю, что она может мне на что-нибудь сгодиться. Вряд ли она все еще съедобна.

БРУКШОУ (чопорно). Спасибо. А вы можете оставить себе вилку для тостов.[240] (Пауза.) Ну что же, пойду звонить в Эмплфорт… э-э, всего вам доброго, и… я сочувствую вам, Доминик, но, боюсь…

ДОМИНИК. Да нет, Брукшоу, это я вам сочувствую. Ну бегите, бегите.

БРУКШОУ. Э-э… да.