Пресс-центр

"Известный обозреватель Жюль Бреннер на пути в Гаривас, где ему была обещана встреча с полковником Санчесом, остановился в Нью-Йорке и был принят президентом банковской корпорации «Уорлд сити бэнк» Робертом Макдоуном.

Ниже передаем сокращенную запись интервью; полный текст печатается в сегодняшнем выпуске парижской «Суар».

"Бреннер. Мистер Макдоун, вас знают как человека, банк которого охотно финансирует дорожное строительство, энергетику, комплексы отелей в курортных регионах мира и заводы по производству бытовой химии. Чем можно объяснить вашу приверженность к столь традиционным и не очень-то прибыльным сферам вложения капитала?

Макдоун. Вы неверно информированы, мистер Бреннер. Те срезы индустрии, которые вы упомянули, самые прибыльные, ибо они служат миру, но не войне. Я отношусь к числу тех американцев, которые шли с армией Брэдли через нацистскую Германию, там я похоронил брата, я не хочу иметь ничего общего с одержимыми из военно-промышленного комплекса, прибыли моих банков удовлетворяют вкладчиков, наш бизнес развивается стабильно и с выгодой для Соединенных Штатов.

Бреннер. Поддерживаете ли вы деловые связи с коммунистическими режимами?

Макдоун. Да.

Бреннер. Администрация не чинит вам препятствий?

Макдоун. Этот вопрос я не комментирую.

Бреннер. Такого рода ответ легко поддается расшифровке.

Макдоун. В армии я служил танкистом, а не шифровальщиком, я ответил так, как мне представляется целесообразным ответить в наше — весьма сложное — время.

Бреннер. К вам обращался с просьбой о займе режим полковника Санчеса?

Макдоун. У вас есть его энергопроект?

Бреннер. Да.

Макдоун. Мы готовы в положительном плане рассмотреть вопрос о займе для Санчеса, но до тех пор, пока активы Грацио арестованы и находятся под опекой ревизорской группы финансового управления, я бессилен что-либо сделать. Впрочем, если правительство Гариваса решит провести с нами переговоры до того, как закончится ревизия, мы самым благожелательным образом рассмотрим его предложения. Мы не будем их «тщательно изучать» и «по-деловому анализировать». Мы готовы к серьезной, взаимовыгодной работе.

Бреннер. Не кажется ли вам тревожным положение на биржах?

Макдоун. Биржа есть биржа. Она является нашим детищем, мы, а не администрация, гарантируем стабильность цен, хотя бы даже относительную, мы, а не администрация, давая займы и стимулируя развитие новых отраслей промышленности в разных регионах мира, пытаемся спасти мир от безработицы… Мы реальные созидатели нашего мира, и я очень не люблю, когда о сложнейшем механизме биржи судят некомпетентно, а из банкиров делают страшилищ…

Бреннер. Как вы относитесь к банкирам, которые специализируются лишь на субсидировании военной промышленности?

Макдоун. Кому-то приходится заниматься и этой работой. Я отвечаю за себя и за моих единомышленников, а мы представляем собою силу…

Бреннер. Я не являюсь специалистом по вопросам биржи, но коллеги, которые пишут о финансах — в первую очередь профессор Вернье, — считают, что сейчас началась скрытая игра с ценами на акции бобов какао… А это монопольный продукт Гариваса…

Макдоун. Я не компетентен в данном конкретном вопросе… Однако скачки цен таковы и выбросы акций столь массированы, что я могу допустить начало игры… Конечно, это не заденет судьбы мира, но, согласен, чьи-то интересы за всем этим делом могут быть угаданы… Тем более что цена на гаривасскую валюту только что упала на три пункта, это сильный удар по Санчесу, весьма сильный… Ситуация в чем-то напоминает мне серебряную аферу, когда некто пытался свалить моего доброго друга Ханта… Тогда тоже был пущен слух, что ряд банков продает серебро под заем, с убытком… Сразу же началась паника, цена упала… А ведь Хант довольно долго поднимал стоимость серебра — с шести долларов за унцию до пятидесяти, это была красивая операция… Он скупил две трети мировых запасов серебра… Его план был любопытен: поднять серебро над золотом, стать императором мира, серебряным императором… Но ведь он поднимал цены постепенно, а его ударили сразу… То же и с акциями гаривасского какао… Либо кто-то играет, довольно крупно играет на бирже и только на бирже, либо это политическая спекуляция, призванная убрать Санчеса как нестабильную фигуру…

Бреннер. Может ли начаться неуправляемая реакция?

Макдоун. Вы имеете в виду кризис? Нет. Это локальное дело, оно касается лишь Гариваса.

Бреннер. Но у режима Санчеса есть не только враги, но и друзья. Считаете ли вы, что они промолчат в случае, если кризис разрастется?

Макдоун. Если из-за какао начнется третья мировая война, инопланетяне от души посмеются.

Бреннер. Но ведь бобы какао собирают люди…

Макдоун. Это патетика, мистер Бреннер, это не по моей части.

Бреннер. Не создается ли у вас впечатление, что за неустойчивостью на бирже, за очевидной игрой…

Макдоун. Это вы говорите «очевидная»… Я сказал, что игра возможна.

Бреннер. Хорошо, я принимаю вашу коррективу… Нет ли у вас впечатления, что кто-то намерен установить контроль на бобы какао?

Макдоун. Вы имеете в виду опасность установления монопольного контроля над рынком со стороны отдельных лиц?

Бреннер. Да.

Макдоун. Пожалуй, такого рода возможность существует… Мне кажется, что кто-то силится придержать акции бобов какао, а с другой стороны, могу предположить, что этих акций уже продано значительно больше, чем может быть в наличии…

Бреннер. Вы можете предположить, кто те люди, которые начали игру? Какие банки или концерны стоят за всем этим?

Макдоун. Знаете, я спросил свою внучку: «Отчего ты такая нехорошая, людей обижаешь?» Она мне ответила: «Не знаю, надо спросить у мамы…» Найдите их маму, мистер Бреннер, я дедушка, а дедушки — безвредные уже люди, мужчины без фантазии, что может быть преснее?"

Перед вылетом в Гаривас Бреннер сообщил журналистам, что после того, как он передал полный текст интервью с Макдоуном в Париж, в его номере раздался звонок и некто, не представившийся, порекомендовал ему «придержать публикацию, ибо она может поставить вас в крайне сложное положение, когда вы вернетесь в Париж… Точнее сказать, если вы туда вернетесь»…"