Престол и монастырь

Приказание передано. «К Казанскому, к Казанскому…» – повторялось с недоумением на разные тоны в рядах. «Царевна хочет молиться, так это делалось ею и прежде обычно, но зачем нас-то всех подымать? Царевна, бывало, ходила прежде и в долгий путь под охраной только нескольких стрельцов, а теперь и весь путь-то рукой подать», – спрашивали некоторые недогадливые стрельцы.

– А нам, Федор Леонтьич, прикажешь следовать за тобой? – спрашивали Шакловитого его денщики Турка, Троицкий и Капранов.

– Вам-то? Да… я и забыл. Вы поезжайте скорей к Преображенскому, остановитесь там в тайности в скрытых местах и высматривайте, где стоят часовые… где скрытее подходы… где царь… не уехал ли он куда… А когда мы туда подойдем, так укажите дорогу.

Денщики уехали, а оставшиеся двинулись в поход. Подле царевны шел Федор Леонтьич, а позади – окольничий Нарбеков.

– Распорядился ли ты, Федор Леонтьич, как следует? В Преображенском потешные. Чаю, и караулы держут… готовы ли стрельцы в случае чего…

– Готовы, государыня, я ручаюсь за них. Лишь бы только нам захватить врасплох, – успокаивал худородный, но в голосе его не звучало той твердой уверенности полководца, обдумавшего во всех подробностях план, которая так ободряет подчиненных.

«В нашем деле нужна великая опытность, а несведущ ты, мой милый Федя, в ратном искусстве, – думала про себя царевна, – ну а если не удастся… сделает какую поруху…»

– Федя, а знаешь ты, где стоит снаряд у конюхов? Может, дойдет и до огненного боя… – проговорила царевна уже громко.

– Сейчас послал, царевна, денщиков моих, Федьку с Ивашкой, разузнать, все осмотреть.

– Сейчас только, Федя? Да чего ж они увидят ночью-то?

– Не успел… делов было много – в кажную малость входить.

«И это он называет малостью… все, все от этого зависит… эх, Федя… Федя…» – думала про себя царевна.

– А знаешь что, Федя, – начала она громко, но, не договорив начатой речи, только спросила: – Отчего князя Василья нет?

– Не знаю… слышал ведь он о походе, а не прибыл… мне ему не кланяться…

– А разве тебе зазорно? – И мысленно прибавила царевна худородному: «Поклониться князю Василью?»

– Ничего, что зазорно, да толку в том не вижу, – оборвал уже с видимой досадой Шакловитый.

– Видишь что… Федя, – начала снова царевна почти заискивающим голосом, после непродолжительного молчания, – женщина я и боюсь всего… Василий Васильич приобык к ратному делу, знает приемы и подходы… нам он человек нужный…

– Хорошо, царевна, будь по-твоему. Пошлю за ним. Эй, Оброська Петров! Поезжай сейчас к князю Василью Васильичу и передай ему, что, мол, царевна идет к Казанской и зовет его сейчас к себе, – приказал Федор Леонтьич одному из провожавших, – да смотри торопись, – кричал он вслед убежавшему стрельцу.

Остальную дорогу шли молча. Переход до Казанского собора не длинен. Скоро подошли к церкви, вызвали священника и вошли в храм – царевна, Шакловитый и окольничий Нарбеков. Затеплили свечи в одном из приделов, в котором царевна приказала отслужить напутственный молебен.

Прибыл и гонец, но только ни с чем.

– До князя меня не допустили, – докладывал он, – нездоров, дескать, и докладывать к нему вовсе не ходили. Не приказывал.

Софья Алексеевна, видимо, встревожилась:

– Федя, верно, стрелец не сумел передать. Побывай ты сам у князя… попроси ты сам… сделай это для меня…

Федор Леонтьич молча вышел из церкви.

Тускло горят тонкие восковые свечи, освещая только темные лики местных икон, отбрасывая под своды светлые полосы и сгущая за ними еще более ночную темь. Торжественно и тихо. Странно отдаются под сводами почти вполголоса произносимые молитвы священником. Тепло, с обильными потоками слез молилась царевна, испрашивая на свое дело покровительство и помощь Заступницы Богоматери как на дело святое и правое.

– Не для себя подъяла я труд, – беззвучно складывались слова молитвы, – а для пользы и счастия миллионов народа. Только я могу сделать народ счастливым, просветить его, дать ему мир, спокойствие и безопасность. Много я сделала, много я сделаю, в чем беру в свидетели Бога, и не пожалею я ни здоровья, ни жизни своей. Могу ли я покинуть царство на руки пьяниц и развратников? Что сделается с ним? Конечная гибель и разоренье. Не должна ли я пожертвовать двумя-тремя жизнями для спасения всех?