Престол

Кроме этого он был внесен в списки всех гвардейских полков и войсковых частей, состоящих под командованием царя, а также полков конногвардейцев, гвардии кирасир Ее величества царицы-матери, уланских гвардейских полков Её Величества Царицы Александры Фёдоровны и 13-го Ереванского пехотного полка царя. Также Алексей стал атаманом всего казачьего войска.

По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории.

Заболевание гемофилией стало очевидным у цесаревича уже осенью 1904, когда у двухмесячного младенца началось тяжёлое кровотечение из пупка.

В 1912 во время отдыха в Беловежской пуще цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб бедро: возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, о нём официально печатались бюллетени. Была реальная угроза смерти.

Последствием той истории стала хромота цесаревича, поскольку он не мог полностью разогнуть травмированную ногу. Поэтому в начале 1913 г. лечащие врачи пришли к мысли, что цесаревичу необходим велосипед специальной конструкции, для того чтобы разрабатывать травмированную левую ногу. Травмированную ногу удалось разработать.

Внешность Алексея сочетала в себе лучшее от отца и матери. По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом. Он был слишком худым — сказывалась болезнь.

Характер у мальчика был покладистый, он обожал родителей и сестер, а те, в свою очередь, души не чаяли в юном цесаревиче, особенно Великая Княжна Мария. Алексей был способным в учёбе, как и сестры, делал успехи в изучении языков.

Во время Первой мировой войны Алексей, бывший по должности наследника шефом нескольких полков и атаманом всех казачьих войск, с отцом посещал действующую армию, награждал отличившихся бойцов и т. п. Был награждён серебряной Георгиевской медалью 4-й степени.

Наследник очень любил свою армию и благоговел перед русским воином, уважение к которому передалось ему от Государя и от всех его державных предков, всегда учивших любить простого солдата.

Любимой пищей Царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка, Алексей все съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».

Наследник Цесаревич Алексей Николаевич был мальчик умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный. Был с ленцой и не особенно любил книги.

Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу. Мать хотела, но не могла быть с ним строгой.

Его учительница Битнер говорит о нём: «Он имел большую волю и никогда не подчинился бы никакой женщине».

Он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив.

Несомненно, болезнь наложила на него свой отпечаток и выработала в нём эти черты.

Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своем дневнике чисто народные, подслушанные им выражения.

Образование Алексея: из-за недуга мальчика занятия часто на долгое время прекращались, но, тем не менее, Алексей Николаевич мог достаточно свободно разговаривать на французском и английском языках. Императрица разговаривала с детьми только по-английски, поэтому естественно, что они могли свободно говорить на английском языке. Что касается французского, француз Жильяр преподавал его Наследнику в течение достаточно длительного времени.

Кроме того, известно, что во время ареста сам Николай преподавал Алексею историю и географию. Николай Александрович очень любил и хорошо разбирался в русской военной истории и преподавал Алексею наверняка больше военную историю, а не историю вообще. Поэтому, скорее всего, именно такое знание истории было у Алексея и также, скорее всего, отцовскую любовь к русской военной истории Алексей сохранил на всю жизнь.

Интересна манера общения Николая, которую, скорее всего унаследовал и Алексей. Вот что вспоминает об этом Сазонов, бывший Министр иностранных дел: «За семь почти лет моей совместной с ним работы мне приходилось поневоле говорить ему иногда вещи, которые были ему неприятны и шли наперекор установившимся его привычкам и взглядам. Тем не менее, за всё это время он ни разу не выразил своего несогласия со мной в форме, обидной для моего самолюбия. Нередко он уступал мне, — в других же случаях я видел по его молчанию, что мне не удалось убедить его в правоте моего мнения. Против этой непреодолимой, хотя и самой кроткой формы протеста, я, очевидно, бывал бессилен». (2, стр. 9), т. е. Император был удивительно вежлив и тактичен.