Преступление без наказания

– Верно, – хмыкнула Галина Ивановна. – Но вы же не знаете всех подробностей.

О! Тут ещё и подробности есть. Очень интересно, мы просто жаждали их услышать.

– Может, поделитесь? – спросил я, и на всякий случай снова обернулся. Нет, санитаров пока не видно. Либо запаздывают, либо…

– В другой раз, – сказала Галина Ивановна, покатив тележку навстречу Рите. – Солнышко, а кефир ты не взяла?

– Не подумала.

– Ничего, милая, сейчас возьмём.

Когда они скрылись, Люська сказала:

– Глеб, дёрни меня за волосы. Я должна убедиться, что не сплю.

Я дёрнул.

– Не сплю, – прошептала Люська.

– Хочешь, ещё раз дёрну.

– Себя дёргай. Что сейчас было?

– Галина сошла с ума.

– А если серьёзно?

– Навешала лапши на уши. Хотя, учитывая её увлечения, первый вариант выглядит более убедительным.

– Глеб, она меня заинтриговала, я должна выяснить, кто такая Рита.

– Зачем?

– А тебе не интересно?

– Нисколько.

Люська задумалась.

– Слышал, как она её называла? Солнышко, зайка, милая. Да Галина Ивановна ни к кому так не обращалась. Вечно строит из себя аристократку, она одна из высшего света, а все остальные люди второго сорта. И вдруг такая перемена. Рита – дочь Антона. Абсурд. Галине Ивановне шестьдесят пять, Антону сорок, а Рите…

– Сорок два, – засмеялся я. – Галина Ивановна жжёт! Всё, пошли к кассам.

Люська плелась за мной, пребывая в собственных мыслях. Несколько раз она оборачивалась, искала взглядом Галину Ивановну и Риту, просила меня идти помедленней.

– Забудь о них, – сказал я, начав выкладывать продукты на ленту. – Помогай, давай.

Набив три полные сумки, я посмотрел на Люську.

– Ну.

– Что?!

– Как мы это потащим?

– Я одну сумку беру. Ты две.

– Они неподъёмные. Я, конечно, не хлюпик, но гробить позвоночник не собираюсь.

– Глеб, не грузи меня сейчас ерундой, не до тебя.

До дома мы шли молча. Любая моя попытка заговорить с Люськой, встречала жёсткий отпор.

– Тихо! – кричала Люська. – Не мешай.

Дома, разобрав сумки, я поспешил к Алисе. На четыре у нас билеты в кино. У лифта встретил Димона.

– Я к вам. Люся дома?

– Да. Из магазина только вернулись.

– А ты далеко?

– В киношку идём.

– Подожди, Глебыч, может, мы с вами?

– Вряд ли, Люську сейчас из дома не вытащишь.

– А что случилось?

– Иди, она тебе сама расскажет.

Димон похлопал меня по плечу и зашёл в лифт. Не повезло ему, чувствую, Люська загрузит его по полной.

***

Забавно, но у меня самого никак не выходила из головы встреча с соседкой. Что-то в ее поведение настораживало, появились мысли о подвохе или даже большой афере. А может, это связано со спиритизмом? Кто знает…

Спиритизмом Галина Ивановна Плюшкина увлекалась давно, ещё при жизни мужа в квартире собирались люди, желающие пообщаться с духами. Спиритические сеансы устраивали раз в неделю – почему-то строго по четвергам – скорее всего это была прихоть Галины Ивановны. Однажды на сеанс спиритизма была приглашена Диана, которая унесла ноги от Плюшкиной сразу, как только в комнате послышался приглушённый голос умершего лет сто назад писателя. С какой стати потревожили именно его дух, и потревожили ли вообще, никто кроме присутствующих, увы, так и не узнает.

Спустя какое-то время Галина Ивановна перестала принимать на дому подруг. То ли рассорилась со всеми, то ли надоело общаться с духами при посторонних, но факт в том, что Плюшкина начала проводить сеансы в одиночестве.

Люська как-то поинтересовалась, есть ли польза от спиритизма? Галину Ивановну вопрос поставил в тупик, она долго думала, корчила гримасы, тужилась и в итоге заявила, что Люська, при всей её образованности не сможет понять тонкую душевную конструкцию Плюшкиной. А Люська действительно ничего не понимала.

С Галиной Ивановной жил сорокалетний сын Антон. Холостяк Тошка, как ласково называли его в подъезде, был большим ребёнком. Целиком и полностью Антон подчинён матери, он накрепко привязан к её юбке, иметь собственное мнение ему запрещено. По словам Плюшкиной, Антон человек творческий, следовательно, глубоко ранимым. Тоша считал себя художником, коим на самом деле никогда не являлся. Одна из комнат была переоборудована под мастерскую, в которой Тоша проводил полдня, пил кофе, слушал музыку, а ближе к вечеру отправлялся на улицу, черпать вдохновение.

Галина Ивановна обожала сына, опекала его, сдувала с Тоши пылинки. Тоша в свою очередь не имел ничего против. Трудной работы он не знал, в деньгах не нуждался, жил на широкую ногу, любая прихоть великовозрастного ребёнка исполнялась по щелчку пальца.