Преступление без наказания

Здравствуйте, Сергей Васильевич, – приветствовала она уже через минуту главного врача департамента здравоохранения. – Знаете с какой просьбой?.. А поможете?.. Вот спасибо… Мои тоже уже взялись переводить. Говорите опробованы в Москве и результаты хорошие?.. Ну, тогда мы готовы…. Очень хорошо, что завтра пришлете. Быстрее изучим, быстрее начнем лечить… Да, время не простое, но сложности в нашей работе не помеха. Мы к ним привыкли… Выдержим. Власть в стране сейчас делит власть, а мы как лечили, так и будем лечить, главное чтобы никто не мешал…

Думаете, что охотники найдутся?.. А как у них это получится? Все мы люди, все болеем. Врачи нужны всегда…

Да, будем надеяться на лучшее… Молодые доктора пришли, да и старые не перевелись еще. Свободных ставок нет. Все работают слаженно. Интересная у нас профессия, нужная. Завтра вот общебольничная конференция. Будем рассматривать подходы врачей в работе с тяжелыми пациентами. Заезжайте, всегда ждем…..

Спасибо на добром слове…

И вам не хворать. До свидания, – улыбаясь, Ольга Ивановна положила трубку.

Посмотрим дальше:

1997–2000 г.

В стране, где мораль всегда была ценнее денег, что- то в этом убеждении надломилось, и к 1998 г. понятие

«мораль-деньги» уже стояли на одной равнозначной планке. А уж после «никогданезабываемого» 17 августа 1998 г., деньги были подброшены на такую высоту, что разглядеть их было практически невозможно даже суперзрячему. Затаптывая мораль в грязь, подпрыгивая и вновь утопая в этой грязи, русский народ резко разломился на богатых и бедных. Причем разломившиеся ломти были далеко не одинакового размера. Один – ну уж очень маленький, а второй – огромный и неповоротливый с открытым ртом рухнул в ту самую грязь и сразу завяз по шею – ни рукой, ни тем более ногой не пошевелить. Делай с ним что хочешь. Пользуясь таким случаем, меньший кусок, жутко намасленный и скользкий, с высоты посмеивался и капал своим маслом на избранных, выбирая из них самых изворотливых и податливых. И те готовы были соглашаться на любые условия, лишь бы освободиться от грязи, в которой утопали. Они готовы были на предательство и лицемерие, лишь бы угодить намасленному куску.

Вот отсюда и пошел отсчет, который вскоре назвали реформой в здравоохранении.

А какие теперь заботы у нашего главного врача?

***

Нет, Ольга Ивановна, этой зарплаты мне не хватает даже до середины месяца, – жаловалась участковый терапевт главному врачу больницы.

Ну, что я могу сделать? – оправдывалась главная. – В стране кризис. Все живут плохо, всем есть нечего. Мне негде взять для вас денег. Только если свои занять.

А чем я отдавать буду? Меня вчера в школу вызывали – дочка упала и потеряла сознание. Учителя предположили, что это голодный обморок. У них такие случаи уже не один раз в неделю, – всхлипнула участковая. – И я им верю. Разве детей «ролтоном» накормишь? А они у меня уже три дня только на нем и кубиках «маги», – доставая новой платок и вытирая слезы, продолжала терапевт. – Они ведь растут, им мясо нужно. А я что могу дать на такую зарплату?

Ох-х-х, – выдохнула главный врач. – Берите что ли еще участок, сейчас есть свободные ставки. Конечно, будет немного денег, но они не лишние. Пишите заявление. Чем могу…

Спасибо, Ольга Ивановна, что хоть выслушали, не прогнали, – поднялась со стула терапевт. – Я ведь больше ничего не умею, только лечить. И очень люблю свою профессию. Заявление напишу. Спасибо. До свидания.

До свидания. Пусть следующий заходит.

Здравствуйте! – бодрым голосом возвестил молодой хирург, недавно устроившийся на работу в отделение.

Добрый день. Присаживайтесь. Слушаю вас.

У меня заявление об уходе. Подпишите, пожалуйста, – протянул он лист с заявлением.

«По собственному желанию…», – вслух произнесла главная. – Почему? И куда дальше, если не секрет.

Не секрет. Ухожу. Буду «челноком». Семью надо кормить. А дальше видно будет, – опустил голову хирург.

Будете скучать без профессии. Столько лет учились и все напрасно?

Буду. Знаю, что буду. Но так, как сейчас жить не могу. У меня сын родился, жена не работает. Я пропадаю на сменах в больнице.

Ни денег от меня, ни помощи. Зачем я им такой нужен? – он дерзко посмотрел в глаза главного врача. – Страна разрушилась. Никто восстанавливать не торопится. Мы никому не нужны. Выживаем, как можем.

Чем я могу вам помочь?

Подпишите заявление, тем и поможете… Спасибо вам, – забирая лист с подписанным заявлением, сказал хирург.

Да, за что спасибо? – откинулась на спинку стула главная. – Мы ничего сделать не можем. Каждый день приходят врачи, рассказывают свои истории и ни одной радостной… Удачи вам, молодой человек, только удачи. Пригласите следующего.

Добрый день, Ольга Ивановна, – в кабинет зашла старший терапевт поликлиники.

Добрый, Антонина Александровна. Вы с чем пожаловали? Только не говорите об увольнении. Присаживайтесь поближе.

Да, я бы уже куда глаза глядят готова бежать, а не только уволиться. Каждый день начинается со стона врачей. Всем плохо, все устали от этой жизни. Десять лет назад мы думали, что тогда плохо. Если бы мы знали, что нас ждет.

Вы сколько уже выработали?