Преступление без срока давности

— Что ж ты, милай, дистанцию-то не блюдешь? — Снегирев вылез из «Нивы» хмурый и начал энергично осматриваться на местности. — Слава тебе Господи, вон и свидетели имеются.

Он кинулся к огням тактично запаркованного в сторонке джипа и, распахнув дверцу, шумно обрадовался:

— Ой, ребята, спасибо! Я сам такой же, не могу просто так проехать мимо ДТП, если видел что, то непременно в протокол. Сейчас пойду ментов кликну, и с меня ящик пива, ждать недолго, ребята!

— Пошел ты, козел! — Фигурировать в протоколах водитель джипа, видимо, не желал и так дал по газам, что колеса провернулись на месте. — У, совок гребаный, мать твою!..

«Лендкрузер» стремительно скрылся из глаз, и хозяин «Нивы» вернулся на место ДТП:

— Не хотят пива, и не надо. И так все ясно, вон как ты морду-то своей разобрал! — (Его голос был удивительно знакомым, и Плещеев даже забыл о разбитых блок-фарах — где же он мог раньше слышать его?) — Бампер треснул, но можно склеить.

Седой потрогал зачем-то решетку радиатора, и Сергей Петрович вдруг увидел у него в руке повисшую на осколке пластмассы плоскую черную коробочку, которая не чем иным, как радиомаяком, и быть не могла. Господи, откуда она взялась?

В дзен-буддизме это называется озарением: Плещеев внезапно понял, что дипломат Хрусталева, радиобуй на «девятке» и джип в ее кильватере являются звеньями одной цепи, и сразу же ему сделалось стыдно. Если бы не ткнули носом, как щенка сопливого, так бы и тащился с провожатыми на хвосте, пока не получил бы по голове и не лишился документов. И все же где он слышал этот спокойный, отчетливо насмешливый голос?

— Ну вот что, милай, — голос действительно был насмешлив и спокоен, — ментов звать вроде как не с руки, зашли-ка сотню зелени в оркестр, и разойдемся как в море корабли, идет?

— Легко…

Верно сказано, что весь мир театр, а люди в нем актеры, Плещеев вдруг понял, что играет роль в спектакле под руководством классного режиссера, и полез в карман за бумажником. Ну, блин, и постановочка! Облажаешься, так вместо гнилых помидоров тебя из калибра…

— Держи. — Он протянул седому бумажку в сто долларов, и тот, приняв ее, дал последний наказ:

— Ты, милай, держи дистанцию и не торопись! — Запустил двигатель, тронул машину с места и, включив габаритные огни, когда уже не было возможности разглядеть номер, быстро исчез в темноте.

Где же все-таки они встречались? Едва Плещеев открыл дверцу несчастной «девятки», как в изумлении замер. На лобовом стекле под щеткой очистителя зеленел портрет папы Франклина номиналом в сто баксов, и Сергея Петровича осенило — Токсово!!! Голос того самого незнакомца, что когда-то избавил его от беды на тернистом пути супружеской измены!.. Именно незнакомца, встретишь его на улице и мимо пройдешь, только и известно, что седой как лунь и на «Ниве» катается.

«Ну ладно». Сергей Петрович вернул стодолларовую в бумажник и, вытащив из бардачка детектор излучений, выполненный в виде авторучки, легко засек радиозакладку, установленную в салоне. Да, обиходили его по полной программе, и самым главным сейчас было не показать преследователям, что они засветились, тем более не следует пытаться оторваться от них. А то, что джип скоро примет его по-новой, Плещеев не сомневался.

В самом деле, не успел он выехать на набережную, как сзади замаячили уже знакомые фары, и Сергей Петрович ухмыльнулся: ладно, ребята, сами напросились. У Финбана он ушел направо и, остановившись у ближайшего таксофона, позвонил Лоскуткову на трубу. После чего неспешно, стараясь держаться поближе к освещенному — слава тебе Господи! — тротуару, потащился через весь город по направлению к Средней Рогатке.

Несмотря на вечернее время, жизнь на мостовой била ключом: гонялись за «нетрудовыми» крохами «бомбилы»; будучи в загоне, их люто ненавидели таксисты, а на всю эту суету взирали из засады гаишники и выжидали момент, чтобы кого-нибудь поиметь. Они и Плещеева дважды пытались достать за разбитые фары «девятки», но при виде «непроверяйки» охотно шли на компромисс: едет себе транспортное средство в гараж, и нехай, только вы уж, ваше сиятельство, соблаговолите поосторожней…

Когда позади осталась площадь Победы, проснулась поставленная на виброрежим труба, и в ухе Сергея Петровича раздался голос Лоскуткова:

— Джип с таким-то номером в природе не существует, так что работаем по нулевому варианту.

«Хорошенькое дельце! — Отключившись, Плещеев покачал головой и начал притормаживать перед милицейским КПП. — А он ездит себе спокойно, и гаишникам по хрен, значит, точно — федералов возит, и Саша прав: по-хорошему от хвоста не отделаться».

Странно, но разбитые фары «девятки» на кордоне были всем до фени, и, беспрепятственно его миновав, Сергей Петрович надавил педаль газа, — фонари горели ярко, а скоростной лимит был восемь десятков. Свернув к аэропорту, он заметил, что фары джипа стали приближаться, и, выжав из мотора всю мощность, полетел шмелем вдоль не по-российски гладкого асфальтового полотна.