Она поставила малышку на землю, не отпуская ее ручек, и постаралась объяснить, что надо ставить одну ножку перед другой. Результат не вдохновлял. Все выглядело так, будто ребенка это упражнение не интересует.
Штокроза отошла метров на пять от Мальвы и распахнула ей объятия:
– Иди ко мне, дорогая.
Малышка двинулась на четвереньках. Да, это не выход.
Тогда бабушке пришла мысль, что лучше шагать рядом с ребенком, держа его за руку: «Мы идем гулять». Мальва поняла, что такое занятие связывает ее с бабулей и требует особых умений. Она пошла без всяких затруднений, протягивая руку вверх, к той, кого она любила, и наслаждаясь тем, что бабушкина рука сжимает ее ладошку.
Прогулка привела их в сад, который на самом деле превратился в лесную чащу. Деревьев было слишком много, чтобы между стволами могла расти трава: почву устилали мох и опавшие листья. Весной здесь цвели дикие анемоны.
– Люди корят меня за то, что я недостаточно занимаюсь садом, – сообщила старая дама своей очень юной спутнице. – Это верно, но, видишь ли, я не дровосек. И я не хочу избавляться ни от одного из этих деревьев. Они так красивы, правда? «Они съедают весь свет», – говорят мне. Но предпочесть деревьям дневной свет кажется мне таким же абсурдным, как предпочесть воду цветам.
На самом деле ей уже очень давно не делали такого рода замечаний. Клиенты – или как их назвать? – прибывавшие, чтобы узнать будущее, исходили из принципа, что в подобных местах все должно быть странным, и в первую очередь – хозяйка дома. Едва они оказывались в поместье, их охватывал страх. Даже любезность Штокрозы их не успокаивала. А присутствие девочки нереальной красоты вселяло еще большую тревогу. И в довершение всего ясновидящая заверяла, что ребенок – вылитая ее копия в детском возрасте. Оставалось только глянуть на теперешнее лицо дамы, чтобы задаться вопросом, какие же травмы могли его так изменить? Не то чтобы она была уродлива, далеко нет. Но о ней нельзя было просто сказать, как говорят о множестве бабушек, мол, в молодости она наверняка была очень красива. Люди думали: да, она была очень красива, но с ней произошла катастрофа, непохоже, чтобы причиной этому были, как у всех, беды утекших лет. Складывалось впечатление, что этому лицу пришлось выдержать невыразимое зрелище, которое изменило саму его природу.
Многие жалели крошечную девочку, которая жила одна в этих развалинах вместе с ведьмой, но вынуждены были признать, что выглядит она счастливой и здоровой, несмотря ни на что. «Детство – это чудо, – думали они. – Можно жить бок о бок с сумасшедшей старухой и как-то приноровиться к этому».
Мальва поступила еще лучше. Она отдавала себе отчет в исключительности своей бабушки: сравнение с матерью было достаточно убедительным. Она интуитивно понимала, что не следует давать пищу для подозрений: если каким-либо образом она позволит догадаться о странностях Штокрозы, ее могут забрать от бабушки. В тех редчайших случаях, когда она покидала их владения, ее ужасала ничтожность обычного мира.
– Бабушка, я хочу навсегда остаться с тобой, – заявила она в два года.
Это было и признание в любви, и осознанный выбор.
Уродство ребенка обескураживает гораздо больше, чем уродство старика. Даже те, кому не довелось такое пережить, догадываются, что подобное несчастье таит массу ужасных сюрпризов и меняет человека. Что же сказать о том, кому не понадобилась травма, чтобы быть отвратительным? Его невозможно считать обезображенным, он таким родился. Так чудовищный вид Человека-слона[19] объясняли несчастным случаем, произошедшим во время беременности матери. Но Энида, пока носила ребенка, никаких особенных потрясений не испытала, и мерзкая физиономия Деодата была необъяснимой загадкой.
Как ни оттягивали родители поступление в школу, но, когда ему исполнилось шесть, им пришлось решиться и отправить его в подготовительный класс. Родители так боялись, что сына ждет травля, что предпочли ни о чем его не предупреждать. Они надеялись на его ум, который намного превосходил их собственный. И не обманулись.
Первый день в школе вполне мог вызвать в нем отвращение к роду человеческому. Деодат никогда не общался с детьми своего возраста: он смутно надеялся встретить своих
– Видел этого?
– Ну и урод!
– Я рядом с ним не сяду!
Когда учитель устроил перекличку, выяснилось его имя.
– Дезодорант! – крикнул один из детей.
Класс взорвался хохотом. С этого момента его звали только Дезодорантом.
Учитель постарался навести порядок, но, увы, без должной настойчивости. Казалось, он сам едва сдерживает смех.
К тому же большинство ребят были знакомы еще с детского сада. Корпоративный дух и иерархия отношений уже правили бал. Все это не способствовало теплому приему новичка.