Преступление и наказание

Oh, the meanness of it!"	О, подлость!"
"I will remain alone," he said resolutely, "and she shall not come to the prison!"	- Я останусь один! - проговорил он вдруг решительно, - и не будет она ходить в острог!
Five minutes later he raised his head with a strange smile.	Минут через пять он поднял голову и странно улыбнулся.
That was a strange thought.	Это была странная мысль:
"Perhaps it really would be better in Siberia," he thought suddenly.	"Может, в каторге-то действительно лучше", -подумалось ему вдруг.
He could not have said how long he sat there with vague thoughts surging through his mind.	Он не помнил, сколько он просидел у себя, с толпившимися в голове неопределенными мыслями.
All at once the door opened and Dounia came in.	Вдруг дверь отворилась, и вошла Авдотья Романовна.
At first she stood still and looked at him from the doorway, just as he had done at Sonia; then she came in and sat down in the same place as yesterday, on the chair facing him.	Она сперва остановилась и посмотрела на него с порога, как давеча он на Соню; потом уже прошла и села против него на стул, на вчерашнем своем месте.
He looked silently and almost vacantly at her.	Он молча и как-то без мысли посмотрел на нее.
"Don't be angry, brother; I've only come for one minute," said Dounia.	- Не сердись, брат, я только на одну минуту, -сказала Дуня.
Her face looked thoughtful but not stern.	Выражение лица ее было задумчивое, но не суровое.
Her eyes were bright and soft.	Взгляд был ясный и тихий.
He saw that she too had come to him with love.	Он видел, что и эта с любовью пришла к нему.
"Brother, now I know all, _all_.	- Брат, я теперь знаю все, все.
Dmitri Prokofitch has explained and told me everything.	Мне Дмитрий Прокофьич все объяснил и рассказал.
They are worrying and persecuting you through a stupid and contemptible suspicion....	Тебя преследуют и мучают по глупому и гнусному подозрению...
Dmitri Prokofitch told me that there is no danger, and that you are wrong in looking upon it with such horror.	Дмитрий Прокофьич сказал мне, что никакой нет опасности и что напрасно ты с таким ужасом это принимаешь.
I don't think so, and I fully understand how indignant you must be, and that that indignation may have a permanent effect on you.	Я не так думаю и вполне понимаю, как возмущено в тебе все и что это негодование может оставить следы навеки.
That's what I am afraid of.	Этого я боюсь.
As for your cutting yourself off from us, I don't judge you, I don't venture to judge you, and forgive me for having blamed you for it.	За то, что ты нас бросил, я тебя не сужу и не смею судить, и прости меня, что я попрекнула тебя прежде.
I feel that I too, if I had so great a trouble, should keep away from everyone.	Я сама на себе чувствую, что если б у меня было такое великое горе, то я бы тоже ушла от всех.