Преступление и наказание, Часть 2

But no, he heard too distinctly!	Но нет, он слишком ясно слышит!..
And they would come to him then next, "for no doubt... it's all about that... about yesterday....	Но, стало быть, и к нему сейчас придут, если так, "потому что... верно, все это из того же... из-за вчерашнего...
Good God!"	Господи!"
He would have fastened his door with the latch, but he could not lift his hand... besides, it would be useless.	Он хотел было запереться на крючок, но рука не поднялась... да и бесполезно!
Terror gripped his heart like ice, tortured him and numbed him....	Страх, как лед, обложил его душу, замучил его, окоченил его...
But at last all this uproar, after continuing about ten minutes, began gradually to subside.	Но вот наконец весь этот гам, продолжавшийся верных десять минут, стал постепенно утихать.
The landlady was moaning and groaning; Ilya Petrovitch was still uttering threats and curses....	Хозяйка стонала и охала, Илья Петрович все еще грозил и ругался...
But at last he, too, seemed to be silent, and now he could not be heard. "Can he have gone away?	Но вот наконец, кажется, и он затих; вот уж и не слышно его; "неужели ушел!
Good Lord!"	Господи!"
Yes, and now the landlady is going too, still weeping and moaning... and then her door slammed....	Да, вот уходит и хозяйка, все еще со стоном и плачем... вот и дверь у ней захлопнулась...
Now the crowd was going from the stairs to their rooms, exclaiming, disputing, calling to one another, raising their voices to a shout, dropping them to a whisper.	Вот и толпа расходится с лестниц по квартирам, -ахают, спорят, перекликаются, то возвышая речь до крику то понижая до шепоту.
There must have been numbers of them--almost all the inmates of the block.	Должно быть, их много было; чуть ли не весь дом сбежался.
"But, good God, how could it be!	"Но, боже, разве все это возможно!
And why, why had he come here!"	И зачем, зачем он приходил сюда!"
Raskolnikov sank worn out on the sofa, but could not close his eyes. He lay for half an hour in such anguish, such an intolerable sensation of infinite terror as he had never experienced before.	Раскольников в бессилии упал на диван, но уже не мог сомкнуть глаз; он пролежал с полчаса в таком страдании, в таком нестерпимом ощущении безграничного ужаса, какого никогда еще не испытывал.
Suddenly a bright light flashed into his room. Nastasya came in with a candle and a plate of soup.	Вдруг яркий свет озарил его комнату: вошла Настасья со свечой и с тарелкой супа.
Looking at him carefully and ascertaining that he was not asleep, she set the candle on the table and began to lay out what she had brought--bread, salt, a plate, a spoon.	Посмотрев на него внимательно и разглядев, что он не спит, она поставила свечку на стол и начала раскладывать принесенное: хлеб, соль, тарелку, ложку.
"You've eaten nothing since yesterday, I warrant.	- Небось со вчерашнего не ел.
You've been trudging about all day, and you're shaking with fever."	Целый-то день прошлялся, а самого лихоманка бьет.
"Nastasya... what were they beating the landlady for?"	- Настасья... за что били хозяйку?
She looked intently at him.	Она пристально на него посмотрела.