Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории

Во введении к «Календарю» Э. Нэппа преамбулой выступает далеко не оригинальный тезис об экстренной необходимости мер по защите жизни и имущества подданных его Величества. Небольшой экскурс в историю смертной казни вполне ожидаемо начинается с апелляции к библейским текстам. Перст Божий только указал на Каина, первого убийцу, не обрекая его смерть, потому что при сотворении мира была всего одна семья. С ростом населения были приняты законы, наказывающие убийцу смертью; когда на карте мира появились империи, эта мера распространилась на виновных в государственной измене, а расцвет торговли и приток роскоши увеличили «каталог» преступлений, караемых высшей мерой. Здесь воспроизводится популярный аргумент о том, что преступление есть следствие трансформации нравов, обусловленных внедрением торговли и коммерции, влияние которой социально деструктивно.

Мы распределили мужские и женские биографии, представленные в первых двух томах издания Э. Нэппа и охватывающие период с 1700 по 1775 гг. по видам преступлений, и свели результаты в приведенной ниже Таблице 1. Естественно эти данные не претендуют на роль статистического источника, показывающего действительную картину, масштабы и характер и динамику преступности, так как в рамках предпринятого исследования нас интересует феномен преступления и его социально-психологическая подоплека в отображении общественного дискурса.

Таблица 1. Структура мужской преступности[186].

Безусловно, в количественном отношении и в красочности описания в «Календаре» превалируют насильственные преступления, причем значительную долю в их объеме занимают убийства на семейно-бытовой почве, которые в современной криминалистической науке выделяются в самостоятельный вид преступности. По наиболее устоявшемуся и распространённому определению, это «уголовно-наказуемые деяния, посягающие на жизнь, здоровье, половую неприкосновенность, честь и достоинство, а также имущество граждан, являющиеся результатом разрешения конфликта виновным, связанным с потерпевшим семейным, родственным, соседским или дружеским общением»[187]. В силу высокой латентности преступлений данного рода, реальность всегда оказывается далекой даже от официальной статистики, к которой как мы подчеркивали выше, «Календарь» имеет лишь опосредованное отношение, все же отражая универсальные криминологические закономерности. «Если рассматривать всю насильственную преступность, то основную массу потерпевших составляют мужчины… По семейно-бытовым насильственным преступлениям ситуация другая. По результатам исследований, лица женского пола являются потерпевшими в 75,8 % случаев семейного насилия. Например, женщины становятся потерпевшими в 70 % случаев угроз убийством или причинением тяжкого вреда. Так, жертвами таких преступлений чаще всего становятся жены и сожительницы виновных.»[188]. Как мы видим из Таблицы 1, из 117 убийств 39 (33 %) были совершены на семейно-бытовой почве, и в большинстве случаев пострадавшими являлись женщины. В этом плане «Календарь» – уникальный по насыщенности информации источник для анализа гендерных стереотипов, установок, идентичностей, встроенных в историко-социальный контекст рассматриваемого периода. Впрочем, это выходит за рамки нашего исследования, и потому мы ограничимся лишь анализом нескольких показательных биографий, чтобы проиллюстрировать такие криминологические характеристики семейно-бытовых преступления, как его причины, механизм, мотивация, социальные условия, свойства личности преступника и его жертвы.

Так, обвиненный в убийстве супруги Томас Уилфорд родился в очень бедной семье из графства Миддлсекс. У него был довольно редкий врожденный дефект – однорукость, и он занимался распределением обязанностей в работном доме прихода святого Джайлса, зарекомендовав себя человеком умеренного, даже кроткого темперамента. «Служебный роман» с его подопечной Сарой Уильямс, семнадцати лет от роду, но «с богатым жизненным опытом», завершился заключением законного брака, продлившегося не более месяца. Новоиспеченная новобрачная решила вспомнить прошлое и возобновить старые знакомства. Однажды вечером она собралась на прогулку и на вопрос мужа, ответила, что идет в парк: «Ее лаконичность взбесила его до такой степени, что между ними разгорелась ужасная ссора, а Уилфорд, распаленный ревностью, опрокинул ее на пол и вонзил ей в горло нож с такой силой, что ее голова оказалась почти отделена от туловища. Потом он спустился вниз и сообщил одной из постоялиц, что он убил жену, которую любил больше жизни»[189]. Биограф Уилфорда подчеркивал, что тот демонстрировал искреннее раскаяние, но, несмотря на это, его приговорили к смертной казни, приведенной в исполнение 22 июня 1752 г.: «В этом злоумышленнике, выходце из самых низких и обездоленных слоев населения метрополиса мы обнаруживаем пагубное влияние зеленоглазого монстра – ревности, перед которым беспомощно склоняются и великие люди»[190]