Преступление начинается с вешалки

Признаюсь, теперь настала моя очередь удивляться неожиданностям. Откуда у него ключ? Оля дала? Но тогда это означает, что она обо всем знала, что она соучастница. Хорошенькое дело! Ребята, похоже, зря времени не теряют. Просто Бони и Клайд.

Между тем Гена проник в нашу комнату и, судя по звукам, доносившимся оттуда, рылся в шкафу.

Больше ждать было нечего, скоро он найдет свой приз, и, продолжая сидеть в засаде, я могу опоздать к этому торжественному моменту.

Пользуясь тем, что Гена не заботился о том, чтобы соблюдать тишину, я начала потихоньку разбирать свою баррикаду.

Я успела вовремя.

Заполучив ботинки, Гена вышел из комнаты и как раз собирался закрыть дверь, когда увидел меня.

От неожиданности он выронил ботинки и, кажется, потерял дар речи, потому что первые несколько минут просто стоял, раскрыв рот, и в изумлении глядел на меня.

– Привет! – доброжелательно сказала я. – Вы, кажется, немного удивлены? А ботиночки-то поднимите, зачем им на полу валяться.

Видя, что ошалевший Гена все еще не может прийти в себя, я сама подняла ботинки и всунула их ему в руки. Он взял их, не оказав ни малейшего сопротивления. Несомненно, железо сейчас было достаточно горячо, и его можно было начинать ковать.

– Давайте-ка мы с вами свет включим, – проговорила я, втолкнув Гену обратно в комнату. – Чего в темноте-то сидеть.

С ботинками в руках Гена опустился в кресло, щуря глаза от яркого света и все еще не произнося ни одного слова. Но мне, собственно, пока этого и не требовалось. Сначала я планировала говорить сама, а уж после, когда я проведу, так сказать, артподготовку, тогда посмотрим, что скажет Гена. И если он не выложит мне как на духу всю подноготную своих злодейских замыслов, можете забирать у меня лицензию.

– Думаю, что сначала, Геннадий, мне придется открыть вам небольшую тайну, – начала я свою атаку. – И конечно, я вам ее открою, тем более что надеюсь, что и вы со своей стороны в ответ на такую мою любезность, будете со мной откровенны. Дело в том, что здесь, в театре, я работаю не совсем по специальности. К сожалению, и в особенности к сожалению для вас, Геннадий, по специальности я вовсе не художник. Увы, Геннадий, по специальности я частный детектив. Не нужно снова разевать рот. Так бывает, Геннадий. Жизнь, она вообще, знаете ли, полна сюрпризов. Кто бы мог подумать, например, что такой тихий, такой во всех отношениях положительный молодой человек, как вы, окажется замешанным в такое нехорошее дело, как убийство? А? Геннадий? Как же так? Вы такой добросовестный работник, вы не имеете никаких замечаний, вас можно просто вешать на доску почета, и вдруг… Ведь это не был несчастный случай, не правда ли? Полиция немножко ошиблась. Оперативники взяли за основу то, что никого не было рядом с несчастной девушкой в тот момент, когда она падала в люк, и решили, что это был несчастный случай. Конечно, откуда же могли знать наивные полицейские, что они имеют дело с таким выдающимся придумщиком, как Геннадий? Как они могли догадаться, что совсем необязательно толкать человека руками, чтобы он упал в люк? Все это можно устроить гораздо проще. Проще и безопаснее. Для себя безопаснее. А для чересчур импульсивной девушки – со стопроцентной гарантией летального исхода. Да, Геннадий? Смазать ее подошвы расплавленным парафином, а потом окликнуть ее погромче – и дело в шляпе. Кому же в голову придет осматривать подошвы, не правда ли, Геннадий? Да и этот окрик, разве он был предназначен для того, чтобы заставить Оксану задергаться и в конце концов потерять равновесие? Разве для этого вы кричали, Геннадий? Конечно, нет! Я знаю, что нет. И все знают, что нет. Подойдите сейчас к любому в театре и спросите: «Зачем кричал Геннадий?» – вам каждый ответит: «Чтобы предупредить об опасности». И вы достигли своей цели, Геннадий. И об опасности предупредили, и алиби себе обеспечили, и от неизвестно чем помешавшей вам девушки избавились. Вы просто молодец, Геннадий. Вы учли все. Все, кроме одной незначительной мелочи. То расследование, о котором вы от меня узнали, оно не планируется в каком-то отдаленном будущем. Нет, Геннадий, оно уже идет. Скажу вам даже больше – оно уже закончено. Преступник найден, Геннадий. Он вернулся на место преступления, чтобы забрать единственную улику, которая может свидетельствовать против него, улику, которую он сейчас держит в руках и на которой остались отпечатки его пальцев. Он вернулся, и это зафиксировала скрытая видеокамера, и теперь ему не отпереться. Что? Что такое, Геннадий? Зачем вы двигаете туда-сюда свою челюсть? Вы имеете что-то возразить, Геннадий? Неужели вы хотите это сделать? Что ж, я слушаю вас.

Да, признаю, давление было жестким. Может быть, даже слишком жестким. Думаю, бедному Геннадию нечасто доводилось испытывать в своей жизни такой прессинг. Но что мне было делать? У меня ничего на него не имелось, и единственным моим шансом было чистосердечное признание. Вот я и пыталась его получить доступными мне средствами.