Преступление. Наказание. Правопорядок

Еще в Древнем Китае мыслящие люди были убеждены, что «если закон требовал наложения наказания, а государь при этом лил слезы, то этим он выражал свое человеколюбие, а не осуществлял управление. Проливать слезы и не желать прибегать к наказаниям – таков закон. Древние правители выше всего ставили закон, а не подчинялись своим слезам».[170]

«Право помилования (jus aggratiandi) преступника, – писал в связи с этим Кант, – будь то смягчение наказания или полное освобождение от него, – это самое щекотливое из всех прав суверена: оно доказывает блеск его величия и в то же время ведет к значительной степени несправедливости. В отношении преступлений подданных друг против друга ему, безусловно, не следует применять это право, ведь в данном случае безнаказанность (impunitas criminis) – величайшая несправедливость по отношению к подданным. Следовательно, он может применять это право лишь в случае ущерба, нанесенного ему самому (crimen laesae maiestatis). Но и в этом случае не тогда, когда из-за безнаказанности может возникнуть угроза для безопасности народа».[171]

Не находил каких-либо серьезных оснований института монаршьего милосердия также Гегель, который писал: «Из суверенитета монарха проистекает право помилования преступников, ибо только суверенитету принадлежит осуществление силы духа, делающее происшедшее непроисшедшим, в прощении и забвении уничтожающее преступление. Право помилования – одно из проявлений высочайшего признания величия духа… Помилование есть освобождение от наказания, которое, однако, не снимает права. Оно сохраняется в силе, и помилованный, как и раньше, является преступником; помилование не означает, что он не совершил преступления. Это снятие наказания может совершиться посредством религии, ибо совершенное может быть сделано духом, не совершенным в духе. Поскольку это совершается в мире, оно относится только к величию государя и может быть отнесено только к не имеющему основания решению».[172]

А теперь попытаемся перейти от философских опровержений правомерности акта монаршьего милосердия в уголовном праве к чисто правовым. Известно, что амнистия, которая происходит от греческого слова «прощение» («забвение»), дает законодательной власти возможность полностью или частично освободить от наказания совершивших преступление лиц, либо смягчить им наказание, назначенное судебной властью, либо снять судимость с осужденных. Поскольку ст. 10 Конституции РФ и ст. 5 Конституции РА закрепляют важнейший принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей, без наличия которого конституция фактически может превратиться к ничему не обязывающему обещанию, написанному на клочке бумаги,[173] то возникает вопрос: на каком основании законодательная власть (тем более в нарушение ч. 4 ст. 3 Конституции РФ) может присваивать себе функции судебной власти и нарушить конституционный принцип верховенства закона (ч. 2 ст. 4 Конституции РФ и ч. 1 ст. 6 Конституции РА), на основании которого признается виновность лица и выносится соответствующий судебный приговор и наказание (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ)?

Более того, согласно ч.1 ст. 118 Конституции РФ и ч. 1 ст. 91 Конституции РА правосудие может осуществляться только судом, на основе публичного рассмотрения дела и состязательности сторон (ст. 123 Конституции РФ).

При амнистии эти требования полностью игнорируются, и к тому же произвольно нарушается принцип равенства граждан перед законом и судом (ст. 19 Конституции РФ и ст. 16 Конституции РА), так как амнистия распространяется только на те преступления, которые совершены до издания акта об амнистии, и лицо, совершившее преступление до принятия акта амнистии, искусственно ставится в более привилегированное положение по сравнению с лицом, совершившим то же самое преступление после объявления акта амнистии, причем на основании каких-то посторонних событий, которые не имеют отношения к идее права и целям уголовного наказания. Иными словами, право посредством конституции и законодательства превращается в игрушку в руках случайности. При амнистии нарушается также важнейший уголовно-правовой принцип индивидуализации уголовного наказания.

Следует подчеркнуть, что конституционно закрепленный институт помилования, подобно институту амнистии, также очевидно противоречит таким фундаментальным правовым принципам, как принцип разделения властей и осуществления правосудия только судом, принцип верховенства закона, принцип равенства перед законом и судом, принцип публичности рассмотрения уголовного дела и состязательности сторон и т. п.

Как показывает судебная практика, амнистия и помилование подчас могут служить препятствием для реализации конституционного принципа полного возмещения материального и морального ущерба потерпевшим от совершенного амнистированными и помилованными преступления (ст. 52 Конституции РФ и ч. 4 ст. 40 Конституции РА).