Преступление победителя

Кестрель поплотнее закуталась в морскую шинель, приподняла сине-белый подол, чтобы не запачкать, и пошла по Мясному ряду.

Перед ней бежала маленькая валорианская девочка. Золотистые косички плясали по ее плечам. Малышка держала за руку куклу, которая привлекла внимание Кестрель. Она не понимала почему, пока девочка не подбежала к маме и не попросила еще одну игрушку, которая лежала в корзине. Игрушечный мальчик был одет в черное. Тогда Кестрель заметила на лбу у первой куклы золотые стежки и поняла, кого изображают эти игрушки.

Она прошла мимо матери с дочерью, пытаясь забыть куклу и найти Тенсена. Он стоял возле одной из мясных лавок и рассматривал висевшую на крюке тушу поросенка.

— Ну наконец-то, — произнес он, увидев Кестрель. — Как раз вовремя. А то мне пришлось бы купить поросенка, чтобы не вызвать подозрений. И как бы я потащил его обратно во дворец?

Они смешались с толпой, состоявшей в основном из слуг, которых прислали с утра пораньше за свежим мясом. Кестрель с Тенсеном дошли до конца рыночного ряда и поднялись вверх, где почти никого не было.

— Глава сената ездил в южный Гэрран, — сообщила Кестрель. — Мне кажется, цель у него могла быть только одна. Император отправил его оценить урожай хлебного ореха. Полагаю, у вас хотят забрать все. Если попытаетесь оставить себе хоть часть, император сразу это поймет.

При дневном свете Тенсен выглядел старше: морщинки казались глубже, ресницы — совсем бесцветными.

— Начнется голод.

Помедлив, Кестрель сказала:

— У меня есть идея.

Тенсен подождал продолжения, но Кестрель молчала. Он в недоумении приподнял брови.

— Вам она может не понравиться.

— В любом случае лучше, чем ничего.

— Я бы не была так уверена. — Кестрель вспомнила о лошадях на восточной равнине. «Убийство», — бросил Арин ей в лицо. Это слово, как зверь, огромными когтями впилось в душу Кестрель.

Тенсен положил руку ей на плечо. В отличие от генерала, у него оказалась легкая рука, но этот жест все равно напомнил Кестрель об отце.

— Соберите урожай раньше времени и спрячьте, — начала объяснять Кестрель, — но часть орехов оставьте на ветках. Потом подселите на деревья паразитов. Любых — хоть орехотворку, хоть жуков, хоть гусениц. Лишь бы размножались быстро. Когда император потребует предоставить ему урожай, никто не сможет обвинить вас в том, что отдавать нечего.

Тенсен тепло улыбнулся. Кестрель попыталась представить, как бы выглядел ее дед, если бы он у нее был.

— Если император сочтет, что вы его обманываете, покажете посланникам объеденные растения… Правда, сами деревья могут и погибнуть. И тогда голод наступит уже в следующем году.

— Доживем до следующего года — тогда и будем беспокоиться, — ответил Тенсен. Он поморщился: начинался снегопад, и снежинки покалывали щеки. — Арин все требует рассказать ему, откуда я узнал о судьбе бедняги Тринна.

Сердце Кестрель забилось быстрее.

— И что вы сказали? Нельзя упоминать, что это я. Вы обещали.

— Не бойтесь. Мы оба знаем, что порой необходимо солгать. Я не выдам вас. Я убедил Арина, что должен сохранить личность своего осведомителя в тайне. Есть только кодовое имя: Мотылек. Надеюсь, вы не против? Ничего, что я назвал вас в честь моли?

Кестрель улыбнулась уголком губ:

— Я бы не отказалась стать мотыльком. Я даже готова питаться шелковыми тряпками, если за это мне дадут крылья.

Рукав окончательно истрепался, нитки так и торчали. Арин бросил рубашку в сундук и снял с пояса кинжал. Ему не нравилось постоянно чувствовать вес валорианского оружия, пусть даже этот клинок был легким. Носить с собой кинжал Кестрель было не лучшей идеей. Однако оставлять его в комнате, пряча среди тряпок, Арину не хотелось. Он снова посмотрел на открытый сундук, сверху которого лежала изношенная рубашка.

Арин отложил кинжал, достал рубашку и продолжил распускать шов, потянул за тонкую, как паутинка, нитку. Арин намотал ее на палец так, что кожа побелела, потом резко дернул. Нить оборвалась.

Арину пришла в голову мысль: простая ниточка может помочь Гэррану. Идея была абсурдной, но он пошел к Делии и попросил у нее несколько разноцветных клубочков.

— От тебя пахнет рыбой, — заметил Арин, когда Тенсен вернулся в покои.

— Наверное, наступил на что-то и испачкал сапог. — Министр поднял глаза и увидел закрытый сундук у двери. — Арин, ты что, бросаешь меня?

— От меня здесь нет пользы.

— А в Гэрране, по-твоему, будет? Уж прости меня, но, надеюсь, ты понимаешь, что сейчас роль губернатора заключается лишь в том, чтобы отдавать императору все, что он потребует. С этим прекрасно справляется твоя кузина.

— А я не поеду в Гэрран. Я собираюсь на восток.

Тенсен удивленно заморгал, потом нахмурился. Он провел пальцами по крышке сундука, по затянутым ремням.

— И что ты рассчитываешь там найти?

— Союзников.

— Им союзники не нужны. Восток — это восток. Чужаков они не жалуют.

— Я не спрашивал у тебя совета.

— Я заметил. Но если бы спросил, я бы напомнил, что из этих земель мало кто возвращался, а те, кто вернулся, уже не были прежними.

— Возможно, перемены пойдут мне на пользу.

Тенсен окинул его взглядом: