Преступление у пруда Дианы

Возобновившееся дознание вызвало такой же переполох, как и его начало; может, переполох стал даже большим – ведь распространились слухи, что на нем будет присутствовать подозреваемый, и всем захотелось хотя бы мельком взглянуть на него. Все-таки не каждый день предоставляется возможность увидеть настоящего живого убийцу.

Газеты, конечно, смаковали этот «материал». Были как репортеры, так и уйма фотографов. Камеры защёлкали, когда из подъехавшего к «Радостному саду» автомобиля появились двое полицейских. Они вели смуглого и нервного человека, который тревожно озирался, пока его конвоировали в переполненный холл. Проводить дознание предлагали и в каком-нибудь другом месте – из уважения к чувствам мисс Нейланд, но из всех остальных зданий была доступна лишь деревенская школа, но чтобы проводить в ней дознание, нужно было бы закрыть ее для детей. Также и сама мисс Нейланд заявила, что не возражает и хочет сделать все возможное для помощи следствию.

Если использовать язык газетчиков, то можно сказать, что коронер «открыл заседание короткой речью», в которой он указал присяжным, что не видит причин, по которым они не могут справиться с делом в тот же день. В подтверждение этому он предложил выслушать полицию, ведь все остальные свидетели уже дали показания, хотя одного или двух из них, возможно, потребуется вызвать снова – для дачи дополнительных показаний.

– После нашей предыдущей встречи, – подытожил он, – полиция произвела важный арест. Я не имею права принуждать арестованного давать показания или делать заявления, ведь ему уже предъявлено обвинение. Но он может сделать это, если сам пожелает. Теперь, – продолжил коронер, обращаясь к музыканту, – желаете ли вы что-то сказать? Вы не обязаны делать это, как вы знаете.

– Si, señor… да, сэр, – нервно ответил арестованный. – Полицейские уже говорить мне, что я смогу сказать, если захочу. И я хочу сказать.

Коронер пристально посмотрел на него.

– Вы хорошо понимаете английский? – спросил он.

– О, да. Я понимать язык лучше, чем говорить на нем. Простите.

– Хорошо. Прежде чем вы что-либо скажете, я хочу, чтобы вам было ясно: все сказанное вами будет записано. Вы это понимаете?

– Да, – кивнул музыкант.

– И впоследствии это может быть использовано как свидетельство. Понимаете, что я имею в виду?

– Думаю, да, сэр. Об этом полицейские также говорить мне. Если я окажусь перед судьей, то ему сперва сообщат все, что я скажу вам, так?

– Вижу, что вы понимаете. Вы знаете, что такое присяга?

– О, да. Вы заставите меня поклясться, что я стану говорить правду, так?

– Да.

– Хорошо. Я хочу говорить правду.

Когда он приносил присягу, все в зале смотрели на него. Затем коронер спросил:

– Ваше имя?

– Мануэль Гарсиа.

– Ваша национальность?

– Я – гражданин Сан-Мигеля, это государство в Южной Америке.

Услышав эти слова, детектив-сержант Рингвуд нахмурился. Сан-Мигель. Где же он уже слышал название этого государства?

– Чуть севернее Бразилии, – добавил свидетель.

Детектив вспомнил. Инспектор Скотленд-Ярда показывал ему фотографию человека, связанного с восстанием в Сан-Мигеле. О'Каллиган. Конечно, так его звали!

– Где вы живете?

– Я уже сказал. В Сан-Мигеле.

– Я имею в виду сейчас. В Англии.

– А, я понимать. В Лондоне. Я живу в маленьком гостиница около Рассел-сквер – она называется «Альбион».

Коронер бросил вопросительный взгляд на суперинтенданта. Тот кивнул.

– Хорошо, – сказал коронер, – можете рассказать то, что хотите. Затем я задам вам несколько вопросов.

Мануэль Гарсиа вежливо поклонился. Теперь он немного осмелел.

– Спасибо, сеньор! Я хочу сказать, что я не убивать сеньора Нейланда. Нет-нет! Это большой ошибка. Зачем мне убивать его? Я и не знать, что он убит, пока полицейские не сказать мне. И мне очень жаль. Я приезжать сюда в четверг. Я притворяться музыкантом из «Зеленого албанского оркестра». Этого я не отрицать. У меня быть причина – личный причина. Сеньор Нейланд понять, в чем была та причина, – я был недостаточно умен, чтобы остановить его. Но он вдруг согласиться со мной – это хороший причина. И он помог мне уйти – через лес. Там я видеть его в последний раз, и он был жив. Я не убивать его, нет. Я не виноватый. Вот что я хотеть сказать.

Когда он умолк, по залу пронесся гул возбужденных голосов, но коронер резко пресек его. Сидевший возле коронера Гарфорт смотрел на Гарсиа, не отводя глаз от южноамериканского лица.

– Теперь я задам вам вопросы, – объявил коронер, – и снова предупрежу вас: будьте осторожны, отвечая на них.

– Я говорить правду, – ответил Гарсиа, с достоинством приосанившись. – Записывайте, – указал он клерку, – я не боюсь.

Коронер заглянул в бумаги и начал:

– Вы признаете, что были здесь в четверг, притворяясь скрипачом из оркестра?

– Да.

– Для этого вы договорились с музыкантом из оркестра, его фамилия Энсти?

– О, да. Я заплатить ему, чтобы занять его место.

– Вы одолжили у него униформу?

– Зеленый куртка? Да.

– Вы договорились вернуть униформу по возвращении в Лондон, а собственную одежду вы спрятали в сумку и оставили ее в камере хранения железнодорожной станции?

– Да, это правда!