Преступление в Голландии

А в это же время все еще бледный Корнелиус Баренс сидел за партой училища на уроке тригонометрии или астрономии.

Комиссар уже собирался сесть на бронзовый швартовочный кнехт, когда увидел инспектора Пейпекампа, который шел к нему, протягивая руку.

— Нашли что-нибудь на судне сегодня утром?

— Пока нет. Простая формальность.

— Подозреваете Остинга?

— Но есть же фуражка!

— И сигара!

— Нет. Бас курит только бразильские, а та была манильская.

— Так что…

Пейпекамп отвел его в сторонку из-под взгляда владельца острова Воркюм.

— Бортовой компас с корабля из Гельсингфорса[16]. Спасательные круги с английского угольщика. И все остальное в том же духе.

— Кража?

— Нет, обычное явление. Когда грузовое судно приходит в порт, всегда найдется кто-нибудь — механик, третий помощник, матрос, иногда сам капитан, — готовый что-то продать. Понимаете? А компании докладывают, что буи смыла накатившая на палубу волна, что компас не работает.

И бортовые огни, и все остальное… Порой даже шлюпка.

— Таким образом, доказать ничего нельзя?

— Ничего. Еврей, лавку которого вы только что видели, этим и живет.

— Ну, а ваше расследование?

Инспектор со скучающим видом отвернулся.

— Я вам уже сказал, что Бетье Ливенс возвратилась не сразу. Она вернулась по его следам… Правильно? Так говорят по-французски?

— Да. Продолжайте.

— Возможно, она не стреляла.

— А!

Решительно, инспектор был не в своей тарелке. Ему хотелось говорить шепотом, отвести Мегрэ в пустынную часть порта и там продолжить:

— Есть куча бревен. Знаете?.. Timmerman, по-французски плотник… Да, плотник утверждает, что вечером он видел Бетье и господина Попингу… Да. Обоих.

— Устроившихся под прикрытием бревен, не так ли?

— Да, но я думаю…

— Что вы думаете?

— Что там могли быть и два других человека… Да!

Молодой человек из училища, Корнелиус Баренс. Он хотел жениться на Бетье. Фотографию девушки нашли в его рундучке.

— Неужели?

— Затем господин Ливенс, отец Бетье. Важная персона.

Разводит коров на экспорт. Отправляет их даже в Австралию. Вдовец. Других детей у него нет.

— Мог ли он убить Попингу?

Инспектор был в таком замешательстве, что Мегрэ стало его жаль. Чувствовалось, как трудно тому обвинить человека влиятельного, экспортирующего коров в Австралию.

— Если он видел, не так ли?

Мегрэ был безжалостен.

— Если он видел что?

— Около бревен. Бетье и преподавателя.

— Ну, да!

— Это совершенно конфиденциально.

— Еще бы! А Баренс?

— Вероятно, он тоже видел. Возможно, ревновал. Тем не менее в училище он был через пять-семь минут после преступления. Этого я не понимаю.

— Короче, — комиссар говорил так же серьезно, как с Жаном Дюкло, — вы подозреваете отца Бетье и ее возлюбленного Корнелиуса.

Последовало неловкое молчание.

— Далее, вы подозреваете Остинга, фуражку которого нашли в ванной.

Пейпекамп совсем упал духом.

— Затем, конечно, человека, оставившего в столовой манильскую сигару. Сколько торговцев сигарами в Делфзейле?

— Пятнадцать.

— Это не облегчает задачу. И, наконец, вы подозреваете профессора Дюкло.

— Потому что в руке он держал револьвер. Я не могу отпустить его. Вы понимаете?

— Понимаю.

Метров пятьдесят они прошли молча.

— А что думаете вы? — пролепетал наконец полицейский из Гронингена.

— Вот в чем вопрос! И вот в чем разница между нами: вы что-то предполагаете, у вас масса предположений. А я, кажется, еще ничего не предполагаю…

Неожиданно Мегрэ спросил:

— Бетье Ливенс знакома с Басом?

— Не знаю. Не думаю.

— А Корнелиус?

Пейпекамп провел рукой по лбу.

— Может быть, да, а может быть, нет. Скорее нет. Я могу выяснить.

— Правильно! Постарайтесь узнать, были ли у них какие-либо связи до трагедии.

— Вы считаете?

— Ничего я не считаю. И еще: на острове Воркюм есть радио?

— Не знаю.

— Узнайте.

Трудно сказать, как это произошло, но теперь между Мегрэ и его спутником установилась определенная иерархия: инспектор смотрел на комиссара как подчиненный на начальника.

— Проверьте эти два пункта, а мне нужно нанести один визит.

Пейпекамп был слишком вежлив, чтобы спрашивать, куда собирается идти комиссар, но в глазах его стоял вопрос.

— К мадемуазель Бетье! — закончил Мегрэ. — Какая дорога самая короткая?

— Вдоль Амстердипа.

Красивый пятисоттонный пароход из Делфзейла описывал по Эмсу дугу перед входом в порт. А на борту своего судна Бас, неторопливый, грузный, но полный нервного возбуждения, мерил шагами мостик в ста метрах от «береговых крыс», разомлевших на солнце.

Глава 6 Письма

Совершенно случайно Мегрэ пошел не вдоль Амстердипа, а через поле.

В лучах утреннего солнца ферма напомнила ему первые шаги на голландской земле, девушку в резиновых сапожках, прекрасно оборудованный коровник, мещанскую гостиную и чайник с куклой-грелкой.

Было так же тихо. Вдали над лугами почти на самой линии горизонта раздувался огромный рыжий парус — казалось, призрачный корабль плывет по травянистому океану.

Залаяла собака. Прошло минут пять, прежде чем дверь приоткрылась на несколько сантиметров, как раз настолько, чтобы увидеть клетчатый передник и покрытое красными пятнами лицо служанки.

Мегрэ не успел еще слова сказать, а она уже собиралась закрыть дверь.