Преступление в Голландии

На полу распластались двое: инспектор Пейпекамп и Баренс, который затих после того, как его правая рука разжалась и выпустила револьвер.

Глава 11 Освещенное окно

— Болван!

Первое, что сказал Мегрэ, буквально подняв Баренса с пола и поддерживая его, иначе молодой человек, без всякого сомнения, рухнул бы снова. Захлопали двери. Мегрэ скомандовал:

— Все вниз!

В руке комиссар держал револьвер, обращаясь с ним без каких-либо мер предосторожности, — он сам подменил боевые патроны холостыми.

Пейпекамп чистил запачканную куртку. Жан Дюкло, указывая на Баренса, спрашивал:

— Это он?

У воспитанника мореходного училища был жалкий вид, и походил он не на преступника, а скорее на школьника, застигнутого на месте преступления. Он не осмеливался поднять глаза, не знал, куда деть руки.

Мегрэ зажег лампы в гостиной. Последней вошла Ани.

Г-жа Попинга отказалась сесть, но чувствовалось, что у нее дрожат колени.

И здесь впервые присутствующие увидели комиссара в замешательстве. Он набил трубку, разжег ее, погасил, сел в кресло, но тотчас встал.

— Я впутался в дело, которое меня совершенно не касается, — быстро начал Мегрэ. — Подозревали француза, и меня послали провести расследование…

Он раскурил трубку, выигрывая время, повернулся к Пейпекампу:

— Там, на улице, Бетье с отцом и Остинг. Скажите им, что они могут вернуться домой или войти сюда. Как хотят… Вы желаете, чтобы узнали правду?

Инспектор направился к двери. Скоро вошла Бетье, тихая, робкая, затем Остинг с упрямым лицом и, наконец, вместе с Пейпекампом бледный и суровый Ливенс.

Мегрэ вышел в столовую, и было слышно, как он роется в шкафу. Он возвратился с бутылкой коньяка и рюмкой, с хмурым видом, никому не предлагая, выпил. Все стояли вокруг него, и он казался смущенным.

— Вы хотите знать, Пейпекамп?

И резко:

— Тем хуже! Да, тем хуже, если ваш метод хорош! Мы из разных стран и принадлежим к разным народам. И климат у нас разный. Выдвинув версию семейной драмы, вы ухватились за первые же показания, позволяющие классифицировать дело. Матрос с иностранного судна! Возможно, это выход для общественного мнения — ни скандалов, ни дурных примеров народу. Только я все время вижу Попингу возле приемника, здесь, танцующего на глазах убийцы.

Он говорил, ни на кого не глядя.

— Револьвер нашли в ванной. Следовательно, стреляли из дома. Глупо предполагать, что убийца, совершив преступление, сохранил такое хладнокровие, чтобы забросить оружие в приоткрытое окно. И уж тем более подложить фуражку в ванную, окурок в столовую.

Комиссар заходил по гостиной, все так же избегая смотреть на окружающих. Остинг и Ливенс, которые не понимали ни слова, не спускали с него глаз, пытаясь уловить смысл сказанного.

— Фуражка, окурок, оружие, взятое из ночного столика Попинги, — это чересчур. Понимаете? Слишком много доказательств. Кто-то очень хотел спутать карты. Остинг или любой другой с улицы, вероятно, оставили бы половину этих следов, но не все! Таким образом, здесь преднамеренность преступления, желание избежать наказания… Используем метод исключения. Бас отпадает первым: зачем идти в столовую, бросать там сигару, потом подниматься в комнату за револьвером и наконец оставлять свою фуражку в ванной? Затем Бетье. Вечером она не была на втором этаже и не могла подложить фуражку, как, впрочем, не могла даже стащить ее с палубы, поскольку шла рядом с Попингой. Ее отец мог бы убить, после того как застал дочь с любовником. Но в этот момент было уже поздно подниматься в ванную. Теперь Баренс. Юноша тоже не ходил наверх и фуражку не крал. Он завидовал своему преподавателю, но еще часом раньше у него не было никакой уверенности в подозрениях.

Мегрэ помолчал, выбил на ковер трубку, постукивая ею о каблук.

— Пожалуй, все. Остается выбирать между госпожой Попинга, Ани и Жаном Дюкло. Никаких улик против них нет, хотя объективные возможности имел каждый. Жан Дюкло вышел из ванной с револьвером в руке, что можно принять за доказательство его виновности. Однако, возвращаясь из города, он шел с госпожой Попинга и не мог взять фуражку. Так же как не могла этого сделать и госпожа Попинга. Фуражку мог украсть лишь кто-то из последней группы — Баренс или Ани. И недавно было продемонстрировано, что Ани оставалась одна около судна Остинга. О сигаре я уже не говорю. Достаточно наклониться, чтобы подобрать старый окурок. Из всех находившихся здесь в вечер преступления только Ани была наверху без свидетелей и заходила в столовую. Что же касается самого преступления, она имела превосходное алиби.

Все так же избегая смотреть на присутствующих, Мегрэ положил на стол план дома, сделанный Жаном Дюкло.

— Ани не могла попасть в ванную, минуя комнату сестры или француза. За четверть часа до убийства она была у себя. Как ей это сделать? Откуда такая уверенность, что в нужный момент она сумеет пройти через одну из двух комнат? Не забудьте, девушка изучала не только право, но и работы по научной криминалистике, о чем беседовала с Дюкло. И с ним же она обсуждала вопрос о вероятности преступлений, практически безнаказанных…