Преступление в Орсивале

Он опустился на колени, как недавно в комнате на третьем этаже, и с еще большей дотошностью принялся исследовать сперва песок на аллее, потом стоячую воду и пучки водных растений. Затем встал с земли, взял камешек, бросил в воду и сразу же подошел поближе, чтобы посмотреть, что произошло с илом. После этого вернулся к крыльцу дома, а оттуда опять к прибрежным ивам по газону, на котором до сих пор отчетливо виднелись следы, обнаруженные еще утром. Здесь явно проволокли что-то тяжелое.

Не жалея брюк, Лекок прополз на четвереньках по всей лужайке, изучая чуть не каждую былинку, раздвигая густую траву, чтобы видеть землю, внимательно исследуя направление обломанных стебельков. Закончив осмотр, он изрек:

– Наши умозаключения подтверждаются: графиню несли здесь.

– Вы в этом твердо уверены? – осведомился папаша Планта.

Лекоку было ясно, что в этом пункте у старого судьи явно нет уверенности и он желает узнать чужое мнение, что свидетельствовало о его колебаниях.

– Ошибка невозможна, – отвечал сыщик и с лукавой улыбкой добавил: – Но поскольку ум хорошо, а два лучше, я попрошу вас, господин судья, выслушать меня, а после сказать, что на сей счет думаете вы.

Во время розысков Лекок подобрал на земле гибкий прутик и теперь в подкрепление своих слов указывал им то на один предмет, то на другой, наподобие зазывалы, который показывает зрителям изображения всяких чудес, намалеванные на балагане, приглашая заглянуть внутрь и увидеть их своими глазами.

– Нет, – продолжал он, – нет, господин мировой судья, госпожа де Треморель не убежала. Если бы удар настиг ее здесь, она бы упала в воду со всего маха, и вода брызнула бы довольно далеко, причем не только вода, но ил тоже, и мы наверняка обнаружили бы на берегу его следы.

– Но не кажется ли вам, что солнце с утра успело…

– На солнце, сударь, испарилась бы вода, но высохшая грязь осталась бы; между тем я пересмотрел, можно сказать, один за другим все камешки на аллее, но ничего не обнаружил. Мне возразят, что вода с илом брызнули как направо, так и налево. А я отвечу: изучите эти купы ирисов, листья кувшинок, стебли тростников; на всех этих растениях вы обнаружите налет пыли – согласен, тонкий налет, но все-таки это пыль. А видите ли вы след хотя бы капельки воды? Нет. Значит, брызг не было, а следовательно, не было и резкого падения тела; следовательно, графиня была убита не здесь, труп принесли к реке и осторожно опустили в воду в том месте, где вы его нашли.

Казалось, папаша Планта еще не вполне убежден.

– А как же следы борьбы там, на песке? – спросил он.

Лекок замахал руками.

– Господин мировой судья изволит шутить, я так полагаю, – возразил он. – Эти следы не обманули бы и лицеиста.

– Все же мне кажется…

– Ошибиться здесь невозможно, сударь. Действительно, песок разрыт, раскидан. Но все борозды и рытвины, обнажившие землю, которая прежде была присыпана песком, оставлены одним человеком; вам, вероятно, трудно в это поверить, но убедитесь сами; и более того, следы оставлены носком сапога.

– И впрямь вижу.

– Ну что же, сударь, если в таком месте, как здесь, доступном для последующего осмотра, происходила борьба, после нее остаются два вида совершенно различных следов: нападающего и жертвы. Нападающий, который устремляется вперед, неизбежно опирается на носки ног, которые глубже впечатываются в землю. Жертва, напротив, обороняется, пытается вырваться из рук насильника, она отклоняется, изгибается назад, и в землю вдавливаются ее каблуки. Когда силы противников равны, мы находим приблизительно одинаковое число отпечатков носков и каблуков, в зависимости от того, как развивалась схватка. А что мы видим здесь?

Папаша Планта перебил сыщика.

– Довольно, сударь, – сказал он, – этого достаточно, чтобы убедить самого недоверчивого слушателя. – И после минутного раздумья добавил как бы в ответ на свою тайную мысль: – Нет-нет, никаких возражений тут быть не может.

Г-н Лекок со своей стороны подумал, что проделанный им труд заслуживает поощрения, и с победным видом проглотил лакричную пастилку.

– Но я еще не закончил, – заметил он. – Мы говорили о том, что с графиней не могли расправиться здесь. Добавлю: ее не принесли сюда, а притащили волоком. Это нетрудно доказать. Существуют лишь два способа волочь труп: за плечи – тогда ноги оставляют на земле две параллельные борозды, и за ноги – тогда остается один, довольно широкий, след от головы.

Папаша Планта кивком выразил согласие.

– Осматривая газон, – продолжал сыщик, – я обнаружил параллельные борозды, явно следы ног, и одновременно широкую полосу примятой травы. Почему? Дело в том, что по лужайке волокли не мужчину, а женщину, причем одетую в платье с достаточно тяжелыми юбками. Словом, то был труп графини, а не графа.

Лекок сделал паузу, ожидая одобрения, вопроса, замечания. Но старый судья, казалось, перестал его слушать и погрузился в какие-то совершенно отвлеченные размышления.

Темнело, и над Сеной дрожал туман, легкий, словно дымок над горящей соломой.

– Пора возвращаться, – внезапно произнес папаша Планта, – надо узнать, что выяснил доктор при вскрытии.