Преступления глубинного государства

Младший сын президента Хафеза аль-Асада собирался посвятить себя не политике, а медицине. Офтальмологии он продолжил обучаться в Лондоне, где встретил свою жену, Асму аль-Ахра — британо-сирийку суннитского вероисповедания, работавшую в Сити у Джи Пи Моргана. Все, кто был с ней знаком в Соединенном Королевстве, отмечают ее любезность и чувство ответственности. Он, сын главы государства, отказался открыть частную практику, посчитав, что происхождение обязывает его работать в городской больнице, служа людям. Когда его старший брат Беассель умер за рулем собственной машины, он вернулся в Сирию, где отец начал потихоньку готовить его к политической деятельности. После смерти отца в 2000-м, когда никто не мог предсказать будущего, генералы Хафеза аль-Асада обратились к нему с просьбой заменить покойного. Этот выбор сирийцы подтвердили на референдуме. Прошло чуть больше года с момента его вступления в должность, когда Соединенные Штаты задумали подчинить себе его регион. За последовавшие десять лет он не мог отделаться от необходимости решать внешние проблемы, то всеми силами стараясь избежать войны, то снова готовясь к ней. Чрезвычайно популярный в своей стране и во всем арабском мире, он был глубоко уязвлен, когда в середине 2011 года сирийцы отвернулись от него. Сознавая, что в случае его бегства нация погрузится в хаос, он, несмотря на покушения на его жизнь, решил остаться. Пройдя такое испытание и почувствовав в себе отвагу и стойкость, о которых, возможно, до этого и не подозревал, аль-Асад (в переводе с арабского «лев») принял гордый вид и медленно выпрямился, сплачивая народ вокруг себя и против захватчиков, и был триумфально переизбран на законных основаниях в июне 2014 года.

В 2006 году генеральный секретарь Организации Объединенных Наций создал специальный трибунал, чтобы судить его. Впоследствии, в 2012-м, 116 государств и 14 международных институций обвинили его в самых отвратительных преступлениях и потребовали его ухода. Никакой другой глава государства еще не оказывался лицом к лицу с такой бедой.

Лишь один президент Венесуэлы Уго Чавес еще за много лет до этого видел в этом скромном человеке с развинченной походкой воплощенную способность сопротивления империализму. Он горячо называл его своим преемником, в мировом масштабе, в борьбе с преступлениями Вашингтона и его союзников. В последнем пятилетнем плане, написанном им для Венесуэлы, видя, как сгущаются тучи, он призывал все свои административные учреждения поддержать эту далекую страну — Сирию.

Башар аль-Асад — человек чрезвычайно рациональный, отвергающий любое интуитивное ощущение и стремящийся опираться только на факты. Это придает ему холодный вид. Я же, наоборот, думаю, что этот чрезвычайно чувствительный человек всячески старается защититься от главной арабской слабости: эмоциональности. Арабы большей частью, — а он сильнее других, — люди страстные. Восточная поэзия опирается на музыкальные тональности, которыми обделены европейские языки. Арабская культура изобилует яркими чувствами, но они — плохие советчики в политике. Однако он сдерживает себя и требует от своих генералов и советников опираться на одни только факты. Такая позиция не позволяет ему задолго предвосхищать события, но придает бесспорное интеллектуальное превосходство над большинством его собеседников.

Сближение Вашингтон/Тегеран

Кроме неважнецкого знания сирийской истории и плохого представления о личности президента Асада, англосаксам пришлось столкнуться с неожиданными и крутыми разворотами некоторых международных игроков. И началось это с Ирана.