Преступления инженера Зоркина

И он рассказал. Рассказал о том, как вчера сходил с ума, ожидая ее, как напился вечером в ресторане. Он поведал возлюбленной, что труднее всего переживает разлад с матерью, жалеет ее, не знает, как объяснить случившееся. Разговорившись, чувствуя на себе нежный, подбадривающий взгляд Ирины, он уже не мрачно, а шутливо, с выразительными улыбками описал сцену встречи с Капитонычем, закончив словами: «Беседа прошла бессердечно и не в дружественной обстановке».

Ирина, еще теснее прильнув к Рашиду, спросила:

— И все?

— Все!

— Это вовсе не такая уж беда, как ты думаешь.

Легко соскочив с тахты, Ирина быстро накрыла стол, поставила хлебницу, тарелки. Делая все это, она одновременно говорила, обращаясь к Рашиду, поблескивая лукавыми глазами, подбадривая его, весело шутя, когда убеждала, что все происшедшее с ним не стоит выеденного яйца. Она повернула дело так, что во всем виновата его мать, посчитавшая, что взрослый сын чуть ли не до старости должен проводить вечера только с ней.

Рашид отрицательно затряс головой, но, побежденный страстным волнующим взглядом любимой, промолчал, явно поступившись совестью. Пытаясь избавиться от этого тягостного чувства, намереваясь смутить Ирину, он спросил:

— Это ты положила мне в карман деньги?

— Я! И только потому, что у меня их больше, чем у тебя.

Следующий вопрос Рашида она прекратила поцелуем. Побежденный ее стремительностью, он, закрыв глаза, шептал:

— Люблю!

Ощущая быстрые, горячие поцелуи на щеках, глазах, подбородке, пытался расстегнуть верхние пуговицы ее халата. Ирина, нежно потеребив пальцами его жесткие курчавые волосы, сказала наставительно:

— Сначала за стол.

За столом Ирина продолжала разговор, и Рашид только поддакивал ей.

— Ты очень щепетилен и мнителен, Рашид. И ты еще очень молод. Разве это преступление — прийти домой поздно, вернуться выпивши, поссориться с начальством? Сколько еще таких «бед» будет у тебя в жизни. Пора тебе перестать быть ребенком, ведь ты уже мужчина! Ты согласен со мной. Да?

Он хотел верить ей, так как знал, что она старше и опытнее в житейских делах. Ирина самостоятельно зарабатывает на жизнь, ни в чем не нуждается и, конечно же, ей рашидовские беды кажутся незначительными, не стоящими того, чтобы из-за них нервничать и переживать. Но ведь в данном случае во многом виновата она. Из-за того, что Ирина не пришла на свидание, Рашид потерял контроль над собой. Может быть поэтому, чувствуя себя в какой-то степени «соучастницей», она так горячо убеждает его в виновности матери, в несдержанности и резкости Капитоныча?.. Может быть!

Но Ирина была неплохой физиономисткой. Она догадалась по лицу Рашида, чем он обеспокоен. Тут же провозгласила тост за дружбу, ласково убедив юношу, что выпить ему необходимо, чтобы повысить настроение.

Рашид не заметил, как наступил вечер. Ласки Ирины, перемежающиеся с задушевными разговорами, планами и мечтами, заняли несколько часов. В итоге была продумана «программа действий», разработанная до мелочей, до самых мелких штрихов.

Рашид не рассказывает ни матери, ни Игорю, никому из знакомых, что он больше не работает спасателем. Каждое утро он приходит к Ирине и проводит весь день у нее. Чтобы все выглядело правдоподобно и не вызывало подозрений, он в полмесяца раз приносит Хадиче Салимовне по 25 рублей, то есть столько, сколько ему платили бы на спасательной станции.

Ирина долго и до слез смеялась, узнав, что именно эта сумма являлась камнем преткновения для Рашида, и он с удовольствием проводил бы все часы вместе с ней, но не знает, где достать столько денег.

— Возьми их сейчас! Сразу! — она взяла сумочку, лежавшую на туалетном столике, раскрыла ее и протянула юноше две полусотенные бумажки.

— Возьми, не скромничай, — настаивала она. — Спрячь где-нибудь, только понадежнее. Я бы, конечно, могла давать тебе нужную сумму через каждые две недели, но, мне кажется, в этом есть что-то низкое и тебе будет неприятно.

— Да, но я не смогу скоро отдать этот долг. Я буду откладывать из стипендии и возвращу деньги только через несколько месяцев.

— Зачем ты говоришь глупости, я обижусь и перестану тебя любить, — Ирина даже покраснела от возмущения. — Пойми раз и навсегда, что умением хорошо шить я зарабатываю в несколько раз больше, чем нужно мне одной.

— Ты говорила, что в Киеве у тебя есть мать и маленькая дочка. А здесь — тетка, которой тоже надо помогать.

— Мама научила меня шить — тебе это уже известно. В письмах ко мне она спрашивает, не нуждаюсь ли я в чем-нибудь. Надеюсь, больше по этому поводу говорить не стоит? Ну, а в отношении тетки заботливость твоя заслуживала бы всяческого одобрения, если бы все расходы по дому оплачивала она, а не я.

Так, шаг за шагом, разбивая доводы Рашида, лаская и целуя, Ирина успокаивала его пробуждавшуюся совесть.